Выхода нет
Шрифт:
А.Ф.: Почему вы это говорите, мистер Гиффорд?
Г.Г.: Ну, я не знаю. Он мог с кем-то поссориться…
Л.Г.: Грег, я прошу тебя…
А.Ф.: Вы имеете в виду кого-то конкретно?
Г.Г. (после паузы): Нет.
А.Ф.: То есть у него не было врагов, о которых вы знали бы?
Г.Г.: Я ни о чем подобном не знал. Одно могу сказать точно – я хорошо представляю себе, как он может кого-нибудь взбесить.
А.Ф.: А вы не знаете, хранили ли они в доме деньги или драгоценности?
Л.Г.: Вы думаете, что это могло быть ограбление?
Г.Г.: Но ведь если кто-то забрался в дом, то должны были остаться
А.Ф.: Масштабы нанесенного огнем урона таковы, что нам понадобится какое-то время, прежде чем мы сможем ответить на этот вопрос. А пока, как я уже сказал…
Г.Г.: Вы ни в чем не уверены. Понятно.
А.Ф.: Как я понимаю, дом приобретался не в ипотеку. Это семейное владение?
Г.Г.: У семьи Майкла был ювелирный бизнес. И они продали его лет двадцать назад. Сделали на этом хорошие деньги. Так, по крайней мере, говорил мне Майкл.
А.Ф.: То есть в доме могли быть дорогие вещи?
Л.Г.: У Майкла были золотые карманные часы, которые, наверное, немало стоили. По-моему, они принадлежали еще его прапрадеду. На них еще было написано что-то по-польски. «Кровь гуще воды…» – что-то в этом роде. Семья действительно очень ими дорожила.
А.Ф.: Я проверю, находили ли на месте пожара золотые карманные часы. Что-нибудь еще?
Г.Г.: Я никогда ничего не видел. И он никогда не делал дорогих подарков Саманте – это я знаю точно. Даже помолвочное кольцо они купили в «Эйч Сэмюэл» [45] .
45
Ювелирные магазины одноименной компании, ориентированные на массовый рынок.
Л.Г.: Но ведь они были тогда студентами, Грег…
Г.Г.: Ты что, думаешь, я этого не знаю? Им вообще не надо было так быстро жениться. Саманта была слишком молода. А что касается ребенка…
В.Э.: Я не уверена, что поняла вас. У нее что, были проблемы с беременностью?
Л.Г.: Речь не об этом. А о том, что ей пришлось ко многому привыкать, вот и всё. Большинство молодых мам с этим сталкиваются. Она надышаться не могла на Мэтти. (Она опять начинает всхлипывать.)
А.Ф.: Думаю, что этого достаточно. Констебль Эверетт организует, чтобы вас отвезли в больницу, где вы сможете увидеть внука. Она также будет вашим контактым лицом. Так что если вам что-нибудь понадобится или у вас появятся вопросы – связывайтесь с ней.
Выйдя в коридор, я жду, пока Эверетт проводит их до ресепшен.
– Я предложила съездить с ними в больницу, – говорит она, возвращаясь. – Наверное, будет лучше, если это сделаю я – иногда эти палаты могут испугать, особенно если не привык к ним.
Я вспоминаю, как и всегда в подобных обстоятельствах, что, прежде чем прийти в полицию, Эв получила образование медицинской сестры.
– А если они смогут выдержать, то после этого я устрою опознание Саманты.
– Ну, и каковы твои впечатления? – спрашиваю я. Она очень чутко улавливает все скрытые эмоции, наша Эв. Это одна из причин, по которой я пригласил ее на беседу.
– Отношения между зятем и тестем нельзя назвать безоблачными, а? – тяжело вздыхает она.
– Чем больше я узнаю про Майкла Эсмонда, – я согласно киваю, – тем меньше он мне нравится.
– Мне тоже, босс. Но даже если он обладает талантом настраивать против себя людей, то все равно отсюда и до поджога – дистанция огромного размера.
Да, для того, чтобы совершить такое, надо быть социопатом [46] . А пока никого, даже отдаленно его напоминающего, на горизонте не видно. Или мы о нем ничего не знаем.
Стр.6 из 17
УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ ДОЛИНЫ ТЕМЗЫ
Журнал записи телефонных разговоров 6 января 2018 г.
46
Социопат – человек, страдающий расстройством личности, которое характеризуется игнорированием социальных норм, импульсивностью, агрессивностью и крайне ограниченной способностью формировать привязанности.
В больнице Джона Рэдклиффа яркие лучи зимнего солнца заливают палату интенсивной терапии в педиатрическом отделении. Дойдя до двери, Гиффорды останавливаются, потрясенные количеством аппаратуры, установленной возле каждой кровати. Простыни ярких цветов и рисунки животных на стенах лишь усиливают это впечатление. Сестры быстро и бесшумно двигаются между пациентами, проверяют мониторы, дают лекарства и переговариваются друг с другом полушепотом. Лора Гиффорд подносит носовой платок к губам, и Эв успокаивающе дотрагивается до ее руки.
– Я знаю, выглядит это ужасно, но на поверку все не так плохо, как кажется на первый взгляд, – говорит она негромко. – Здесь просто фантастические специалисты. Лучшего для Мэтти и пожелать невозможно.
– Мистер и миссис Гиффорд? Нас предупредили, что вы приедете. Прошу, пожалуйста, за мной.
Мэтти лежит в кровати возле окна. Глаза у него закрыты, и он не шевелится. На лице у него закреплена кислородная маска, от груди идет целый пучок проводов. Все его тело скрыто под бинтами и повязками. Вокруг глаз – там, где горела оправа, – видны следы.
– Как он? – шепотом спрашивает Лора.
– Сейчас он под воздействием седативных средств. – Сестра поднимает на нее глаза. – Ему сделали бронхоскопию и рентген. Теперь мы постарались устроить его как можно удобнее, но, боюсь, состояние остается очень тяжелым. Следующие сорок восемь часов станут критическими.
Миссис Гиффорд начинает беззвучно всхлипывать; муж обнимает ее за плечи.
– Они знают свое дело, милая. Это одна из лучших больниц в стране.
– Он кажется таким крохотным…