Выхода нет
Шрифт:
Асанти смотрит мне в глаза с такой уверенностью, какой я никак от него не ожидал. Мне приходится первому отвести взгляд.
– И помните, что главное не найти этих людей, а выяснить, что они из себя представляют. Я хочу знать все, что удастся раскопать об этом семействе. Социальные сети, адреса электронной почты, данные о телефонных переговорах – в общем, все, что возможно. В доме нашли что-нибудь полезное? Компьютеры? Планшеты?
– Пока нет. – Гислингхэм качает головой. – У Эсмонда должен был быть какой-то кабинет, но пожарные его еще не обнаружили. По мне, так он погребен под тонной всяких обломков. Но если что-то найдется, то нам сообщат.
– А пока давайте поговорим со всеми, кто знал эту семью, – я оглядываю сидящих в комнате, – жил рядом с ними или вместе с ними работал. На что они тратили свое время?
Сотрудники записывают за мной, негромко переговариваясь.
– Вот таким образом. Все понимают свою задачу? Отлично. Детектив-констебль Куинн, на пару слов. У меня в кабинете.
– Пора завязывать с этим, Куинн. И не надо притворяться, что вы не понимаете, о чем я.
Он смотрит на меня, а потом опускает глаза.
– Детектив-констебль Сомер – хороший офицер и добросовестно выполняет свою работу. Я знаю лишь об одной ее ошибке – о связи с вами, какой бы короткой она ни была. Но Эрика, судя по всему, уже забыла об этом, и я не понимаю, почему бы вам не последовать ее примеру.
Куинн запускает руку в свою шевелюру. Выглядит он ужасно. Уверен, что сорочку носит второй день подряд. И галстук тоже. Хотя кто я такой, чтобы его осуждать… Мы с ним одного поля ягоды.
– Садитесь. Давайте поговорим.
Кажется, Куинн колеблется, но потом выдвигает стул.
– Я понимаю, что после понижения в звании вы в полном дерьме, но винить в этом вы должны только себя. Вся эта история – интимная связь с подозреваемой…
– Я никогда с ней не спал – сколько раз еще я должен это повторять!
Но он понимает, что зашел слишком далеко. Криком делу не поможешь. Да и в любом случае, это классический вариант Билла Клинтона [21] . И мы оба это знаем.
21
Имеется в виду связь президента США Б. Клинтона со стажеркой Белого дома Моникой Левински, которую президент отрицал даже под присягой.
– Простите, сэр, – говорит Куинн.
– Вам ведь предложили перевод, но вы сами от него отказались.
Хотя в этом я на его стороне. Начинать все где-то с нуля – не просто. У него квартира, ипотека, жизнь… Но если ты решил остаться, то пей свою чашу до дна, какой бы горькой она ни была.
– Послушайте, Куинн, вам остается только жить с этим. Сосредоточьтесь на этой гребаной работе. И не пытайтесь оттоптаться на Сомер. С ней это никак не связано. Вам точно не поздоровилось бы, если бы на ее месте оказалась другая женщина. А она просто образец сдержанности.
– Знаю. – Он строит гримасу. – Просто в прошлом году, в это же самое время, я был детективом-сержантом, а она – простой патрульной. А теперь…
А теперь они с ней на одном уровне. И ее карьера абсолютно точно идет вверх. А вот его… я бы так не сказал.
– И все это гребаное управление продолжает об этом говорить, – заканчивает Куинн, покусывая губы. Мне кажется, что он вот-вот расплачется.
– Может быть, я сейчас скажу вам то, что сказал бы вам ваш отец, – я подаюсь вперед, – но слухи не прекращаются потому, что вы сами даете для них повод. Вас уже наказали – так прекратите постоянно болтать об этом. Забудьте и двигайтесь дальше. И начните с того, что оставьте Сомер в покое. Договорились?
Он не смотрит на меня. Я опускаю голову и пытаюсь встретиться с ним взглядом.
– Договорились, Куинн?
Он втягивает воздух, задерживает на мгновение дыхание и поднимает глаза.
– Да, босс.
Потом улыбается. Улыбка невеселая, но это хоть какое-то начало.
Эндрю Бакстер возвращается за свой стол и включает компьютер. Смотрит на часы – до конца рабочего дня осталось не меньше двух часов.
«Ну что ж, – думает он. – Начнем с самого очевидного».
Заходит на «Фейсбук» и начинает поиск Майкла Эсмонда, радуясь, что на этот раз фамилия попалась довольно редкая. Последний раз он искал человека по имени Дэвид Уильямс – их оказались сотни. А вот Эсмондов всего несколько, и менее чем через пять минут Эндрю находит нужного человека. Хотя дает это ему не так уж много. Информация похожа
22
Название яхты переводится как «Свобода».
Бакстер выписывает данные дюжины, или около того, друзей Майкла в «Фейсбуке», обращая внимание на то, что за последние полгода тот разместил на своей странице лишь информацию о книге, которую он пишет, и несколько слов о конференции в Королевском колледже. Для него, по всей видимости, это значимое событие.
Страничка Саманты Эсмонд выглядит гораздо веселее – по крайней мере, на первый взгляд. Прежде всего на ней есть большой фотоальбом: фотографии в саду и на пляже, фотографии кормления уток на канале, похожем на Оксфордский, и в компании с другими женщинами в магазине, расположенном – Бакстер в этом уверен – в Саммертауне. За ними следует целая серия фото, посвященных разного рода школьным спортивным событиям и праздникам, включая фото слегка расплывшегося торта с подписью «Моя попытка № 1» и печальной физиономией-имодзи. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что большинство фотографий были выложены не менее четырех лет назад. После этого идет серия селфи беременной Саманты, на которых ее лицо или размазано, или находится в тени, и завершает которую фото новорожденного младенца в больничной кроватке с подписью «Наконец-то». Ни имени, ни веса, ни пола ребенка. После этого нет практически ничего. Одно или два сообщения о том, как развивается малыш, почти полное отсутствие фотографий с его первого дня рождения и полная тишина за последние три месяца. Что, судя по тому, что знает Бакстер (правда, знания эти довольно ограничены) о привычках поведения в сетях гордых молодых родителей, сильно удивляет констебля. Страничка Джанет Гислингхэм лопается от информации о Билли – все происходящее с ним должно быть обязательно зафиксировано и запротоколировано. Однажды Куинн саркастически заметил, что Джанет надо просто поместить на своей странице фотографию пукающего младенца и больше этим не заморачиваться – правда, ожидаемого смеха по этому поводу он так и не услышал. Слишком многие помнили, как чуть не случилось такое, после чего Джанет уже никогда не выкладывала бы эти фотографии…
Бакстер откидывается на спинку кресла и медленно выдыхает. Потом наклоняется вперед и начинает просматривать альбом по второму разу. Начинается он с фото Мэтти в возрасте лет трех, и Бакстер, листая фотографии, смотрит, как мальчик растет, превращаясь из неуклюжего ползунка в худенького парнишку в слишком больших очках. Вот маленький Мэтти улыбается в объектив, держа в руках ракушку, цветные камушки, мороженое, улитку; вот он, став постарше, старается спрятаться от камеры, то выходя из фокуса, то отворачиваясь. На одном из фото мальчик прячется в ногах у отца – по крайней мере, можно предположить, что это его отец, потому что фигура мужчины срезана на уровне груди.