Выигрывать надо уметь (сборник)
Шрифт:
Но Вера Петровна оставалась сдержанной, твердо помня, что через два дня ей уезжать и что Роман ни словом не возразил против ее отъезда. А поулыбаться, пошутить, отдать должное пирогам и шампанскому – пожалуйста, уж коли Николай Николаевич их общий друг, который живет где-то очень далеко отсюда и который прислал привет и литровую банку красной икры. Вера Петровна охотно улыбалась, рассказывала о своей работе, о Николае Николаевиче, уважении, которым он пользуется в городе Поронайске, где его знает каждая собака, простите, каждый житель от мала до велика. И ни разу не дала понять, что приехала
– Переезжайте в Киев, Верочка! – воскликнула раскрасневшаяся Клавдия Федоровна, но смотрела почему-то на Романа.
– В Киев? – беззаботно переспросила Вера Петровна. – Это сложно. Государство строго следит за тем, чтобы в хороших городах не было лишних людей.
– Да какая же вы лишняя?! – возмутилась Клавдия Федоровна. – Ни одной минуты вы не почувствуете себя здесь лишней! Роман, ты слышишь?!
– Все сложности только издали кажутся непреодолимыми, – произнес Роман. – А при ближайшем рассмотрении они оказываются… не столь уж серьезными.
Нет, не было в его словах ответа на вопрос Клавдии Федоровны. Не поддержал он ее приглашения перебираться в Киев, не заверил, что Вера Петровна действительно не почувствует себя здесь чужой.
– Вы слышите! Решайтесь, Верочка!
– Решаться на что?
– Ну, как… Роман! Скажи что-нибудь?!
– В Киеве много медицинских учреждений, работу найти несложно. В крайнем случае поможем, у меня есть к кому обратиться…
– А какой случай вы называете крайним? – спросила Вера Петровна, рассматривая цветы на столе.
– Когда возникают трудности, когда приходится прибегать ко всевозможным усилиям, чтобы преодолеть препятствие.
– Вы думаете? – рассеянно спросила Вера Петровна.
– Да! – с преувеличенной твердостью сказал Роман. – Я всегда сначала думаю, а потом говорю.
– Какое хорошее качество! Но мне кажется, время ваших слов не пришло, ведь вы еще думаете, верно?
– Верочка, вы начинаете кусаться, это мне нравится.
– Наконец-то хоть что-то вам понравилось во мне, – рассмеялась Вера Петровна. – А то я уж совсем пала духом.
– Но ведь и вы, Верочка, еще думаете, – заметила Клавдия Федоровна.
– О! Я вообще сначала поступаю, а уж потом думаю, разве нет? – После шампанского Вера Петровна могла себе позволить рискованные слова.
– Из чего же это видно? – спросил Роман несколько оскорбленно, хотя и непонятно было, что вызвало его обиду.
– Это видно из того, что я здесь, а вы все еще дома!
– Вера, да с вами опасно разговаривать! – восхитился Роман.
– Только разговаривать со мной и опасно, – успокоила его Вера Петровна, не желая замечать двусмысленности своих слов.
Роман посмотрел на нее озадаченно, склонил голову набок, обдумывая услышанное, потянулся к бутылке, но она оказалась пуста.
– Ничего, я принесу, – сказала Клавдия Федоровна, поднимаясь. – Здесь недалеко один магазинчик, там бывает… А вы пока поговорите. – Она выразительно посмотрела на сына.
– Что вы, Клавдия Федоровна! – воскликнула Вера Петровна. – Не надо! Откровенно говоря, я сижу из последних сил, у нас уже глубокая ночь, я попросту засыпаю!
– Ничего. Пройдусь, подышу, а то я слегка захмелела. Я постелю вам, Верочка, в комнате Романа, а он устроится в общей.
Клавдия Федоровна ушла. Роман с шалым блеском в глазах поглядывал на Веру Петровну, пока она убирала со стола, мыла посуду. Потом направился к проигрывателю, покопался в пластинках и поставил Пугачеву. Что-то, видно, перекликалось в его душе с раскованностью певицы и безудержностью чувств, которые она воспевала. А пела она о том, как некий чудак, до смерти влюбившись в заезжую красотку, взял да и в одночасье распродал все свое имущество – дом, кое-какие художественные ценности и на вырученные деньги накупил цветов, исключительно красного цвета, что должно было говорить о страстной его любви. Цветов оказалось так много, что он завалил ими всю площадь перед домом, где остановилась красотка. Неизвестно, как она отнеслась к такому объяснению, но наутро поспешила покинуть и этот город, и странного типа в задрипанных штанах. Больше она сюда не приезжала, но до конца жизни оставалась потрясенной невиданным зрелищем заваленной цветами площади. Происшедшее с лихвой окупало все огорчения и беды, которых немало случалось в их жизни…
– Вера! – растроганный цветочной историей, произнес Роман. – Простите меня, но сегодня… вы просто обалденная!
– Ха! – легкомысленно воскликнула Вера Петровна. – Вы не видели меня вчера! Но лучше всего я выгляжу в начале недели.
– Почему? – опешил Роман.
– Отсыпаюсь за выходные.
– Нет-нет, вы действительно обалденная.
– Скорее обалдевшая.
– Я, конечно, понимаю рискованность своего комплимента, но ничего не могу с собой поделать. Возможно, это словцо и отдает вульгарностью, но оно внедрилось в нашу речь! Значит, какие-то струны современного человека оно затрагивает, как вы думаете, Верочка?
– Не знаю. – Вера Петровна передернула плечами. – Словцо достаточно… сильное. Возможно, в нем что-то есть. Я пока обхожусь.
Дома, в свободных брюках на резинке и рубашке навыпуск, Роман не казался полным. Вера Петровна уже не замечала маленьких глаз, второго подбородка, наметившегося животика. Роман был оживлен, хотел ей понравиться, развлекал песнями и разговорами… Чего еще? Он взял ее за руки, усадил на диван, сам сел рядом, совсем рядом.
– Вера… Вы только что сказали… Сказали, что вот я-то дома, а вы вроде того что в гостях… Знаете, я не возражаю… вернее, предлагаю… Давайте будем считать, что мы дома. А?
– Будем считать? А как будет на самом деле?
– Не придирайтесь к словам, Верочка! Вы меня поняли, и я вас понял… ведь приехала, сама приехала… ты же сама приехала…
Роман подался ближе, и Вера Петровна, не удержавшись, опрокинулась навзничь. Он не помог ей подняться, наоборот, навалился сверху тяжелым неповоротливым телом, задышал прерывисто, что-то забормотал невнятное, начал копаться в своих широких штанах на резинке, и вдруг она почувствовала его руки у себя на бедрах.
– Роман, и у вас нет никаких сомнений? Вы считаете, что так все и должно быть? Мы же сегодня впервые увидели друг друга. Вас это не смущает? – Она смотрела на него своими темными глазами, не отталкивая, но и не поощряя.