Выигрывать надо уметь (сборник)
Шрифт:
– Да ты совсем не изменился! – воскликнула Наталья Михайловна, целуя Вовушку в щеку.
– Что ты! – зарделся Вовушка. – Я совсем облысел!
– Лысина тебя красит, – заметил Вадим Кузьмич, обнимая старого друга и похлопывая его ладонью по спине. – Причем она украсила тебя гораздо раньше других.
– Ну, спасибо, ну, утешил! – совсем застеснялся Вовушка.
– А что дарят в Испании маленьким детям? – неожиданно прозвучал вопрос Таньки.
– Танька! Как тебе не стыдно! – всплеснула ладошками Наталья Михайловна. – А ну, марш в свою комнату!
– Зачем?
– Да.
– А что ты рисуешь?
– Леших.
– Почему?
– Потому что они водятся в наших лесах.
– А кто еще водится в ваших лесах?
– Кикиморы болотные, василиски поганые… Много чего водится.
– И ты всех их нарисовала?
– Всех, – твердо ответила Танька.
Водрузив на стул свой чемодан, Вовушка принялся отстегивать ремни, щелкать замками, скрежетать «молниями» и, наконец, откинул таинственную крышку чемодана. Прихожая сразу наполнилась запахом другой жизни, более достойной и желанной. Подмигнув Таньке, гость запустил загорелую руку под будоражащие свертки, пакеты, похрустывающие упаковки и вынул голубую в радужных надписях коробку с фломастерами.
– Держи.
– Спасибо. – Танька тут же попыталась сковырнуть ногтем клейкую ленту.
– Что ты делаешь?! – ужаснулась Наталья Михайловна. – Пусть целая побудет!
– Все правильно. – Вовушка помог Таньке содрать ленту с коробки. – Она нарисует самого страшного лешего и подарит его мне. А когда приедет ко мне в гости, увидит у меня над столом портрет ее знакомого лешего. Договорились?
– Заметано, – деловито сказала Танька и умчалась рисовать.
– А это тебе. – Вовушка извлек из глубин чемодана агатовое ожерелье. В свете тусклой электрической лампочки, среди потертых обоев прихожей, на фоне кухонной двери каждый камень вспыхнул таинственным красным цветом.
– Мне?! – задохнулась Наталья Михайловна. – Ты с ума сошел?! Вовушка, ты сошел с ума! – произнесла она уже благодарно. – Нет, я не могу взять такой подарок, – продолжала Наталья Михайловна, прикладывая ожерелье к сдавленной платьем груди. – Вовушка, сколько это стоит?
– Фу, какой плохой вопрос! – фыркнул Вовушка. – Ты надевай и зови к столу. Последний раз я ел часов пять назад в городе Мадриде. Между прочим, на плацца Майор.
– Там что, исключительно одни майоры разгуливают? – спросил Вадим Кузьмич.
– Вадька, ты очень невежественный человек. Плацца Майор означает главная площадь, Центральная площадь, если уж по-нашему. Вот, держи! – Вовушка нащупал в чемодане еще один предмет – довольно вместительную бутылку мятой, жеваной формы.
– Какая прелесть! – воскликнула Наталья Михайловна. – Вадим, ты только посмотри! Умеют люди все-таки жить!
Вадим Кузьмич взял бутылку, но посмотрел на нее как-то отрешенно. В восторге жены ему слышалось что-то уничижительное, безумно-восторженное. Он увидел сверкающие глаза Натальи Михайловны, подумал о том, что они не часто бывают такими, задержался взглядом на агатах, в каждом из которых теплился маленький огонек, и… простил жену. Но с воплями у нее явный перебор, решил Вадим Кузьмич. Вполне хватило бы и того, что имелось на душе. А она испускает такие фонтаны, будто сильно уязвлена. Неужели ожерельем?
Направляясь с бутылкой в комнату, Вадим Кузьмич неловко задел длинный предмет, который Вовушка поставил у вешалки. Предмет с грохотом рухнул на пол.
– Боже! – Наталья Михайловна бросилась поднимать предмет, снова выронила его, не удержав в руках. – Что это?
– Меч, – засмеялся Вовушка. – В Толедо на барахолке купил. – Вовушка отмотал бумажную ленту, и взорам изумленных Анфертьевых предстал полутораметровый меч с алой рукоятью и кованым эфесом. Лезвие меча украшали фигуры чудищ, крылатых людей и каких-то зубастых растений.
– А это… зачем он тебе? – озадаченно проговорила Наталья Михайловна.
– Не знаю! Дрогнула душа, не мог пройти мимо. Половину всех своих песет отвалил за этот меч.
– Но ведь… милиция отнимет. – Наталья Михайловна, выбитая из привычных представлений о том, что следует покупать за границей, мучительно искала верный тон. Она не могла понять этой покупки, не могла допустить, что человек отваливает кучу денег за вещь, которая если что и вызовет у соседей, то смех, безудержный обидный смех.
Наталья Михайловна почувствовала себя униженной.
И это понятно.
Так ли уж редко людей оскорбляют разорительные, с их точки зрения, покупки, поступки, поездки, подарки, которые позволяют себе знакомые? Что делать, Наталья Михайловна, сама того не сознавая, все увиденное, услышанное, кем-то купленное, привезенное, даже украденное невольно примеряла к себе, словно бы все в мире делалось только для того, чтобы узнать, как она к этому отнесется.
– Это же холодное оружие, Вовушка! – Наталья Михайловна решила, что искренняя озабоченность будет наиболее уместной.
– А! – Вовушка беззаботно махнул рукой. – Авось! Преследуется не владение холодным оружием, а его ношение. Постараюсь не носить меч на работу. Разве что в крайнем случае, когда все другие доводы будут исчерпаны!
– И таможенники пропустили? – спросил Вадим Кузьмич.
– Пропустили! Они спрашивают, что это, дескать, такое у вас, молодой человек, под мышкой? Боевой меч, говорю. Они в хохот. А я уж в общем зале. Представляете, пройдет десять, пятьдесят, сто лет, а он висит на почетном месте, и мои внуки говорят: «Этот меч наш дед привез в прошлом веке из Испании!» Что скажете?
– Нет, Вовушка, ты молодец! – воскликнул Вадим Кузьмич. – Честно говорю – завидую. Я бы не решился. – Он подержал меч в руках, словно прикидывая его вес, провел ладонью по лезвию, подышал на него, смахнул набежавшее облачко. Взяв меч за рукоять, Вадим Кузьмич повернулся к зеркалу и принял воинственную позу. – Хорош, да?
– Никогда не видела ничего более несовместимого! – резко заметила Наталья Михайловна.
– Да?! Полагаю, дорогая, ты ошибаешься. Пошли, Вовушка, водку пить. – Вадим Кузьмич поставил меч в угол и первым прошел в комнату.