Выкуси
Шрифт:
А Ривера на это такой: «Коты-вампиры? Император то же самое говорил».
Ясно тащемта, что у легавых сомнения, поэтому я им всю битву растолковала и вдобавок теорию Фу донесла, как Чет других коть-вурдалаков делает, а также нехитрую мысль о том, что нам пиздец аж на девять дней Кванзыы, [2] потому что грядет конец света и что не, раз в городе кошаков до метрической киложопы, а уматных солнечных курток для жарки вампиров — всего две, у меня и у Фу, а нас жопогреи правопорядка задерживают вместо того, чтоб спасать человечество.
2
Кванзаа —
Поэтому Ривера такой: «А Флад и рыжая? — спрашивает. — Ты же им помогала, да?»
Честь и слава Инспектору Очевидность — мы просто-напросто живем у них в студии, тратим их деньги, а на их бронзовые тела мокрые полотенца вешаем. Я ему такая вся: «Они уехали. Все вурдалаки уехали. Вы что, с Императором не разговаривали? Он же видел, как они на яхту сели в Марине».
«Император — не самый надежный свидетель, — грит Ривера. — И про тех двоих он ничего не сказал, но мне очень трудно поверить, что кот — даже кот-вампир — даже банда домашних котов-вампиров — способен свалить взрослого служащего по надзору за городскими парковками».
Поэтому я ему такая: «Чет — не обычный котя-вурдалак. Он огромный. Скорее огромный, чем обычный, то есть. И становится все огромней. Если вы не дадите Фу применить свою безумную ученость и кота этого вылечить, через неделю Чет пирамиду Трансамерики отымеет всухую».
На все это Фу кивал китайским болванчиком с манга-причесоном. И весь такой: «Это правда».
Здоровый легавый гомик Кавуто на это весь: «Правда осилишь, парнишка? Сможешь всю эту хрень обратно в банку закупорить?»
«Абсолютно, — говорит им Фу, хотя сам ни сном ни духом, как ему ловить Чета. — Мне только время надо, а наручники можете не снимать, мне так работается лучше всего».
Фу очень саркастический может быть пред лицом дневных насельников малоразумней себя, а это почти все население планеты.
Ривера тащемта берет рукав моей куртки и давай его вертеть туда-сюда, разглядывать, весь из себя неандерталец, только что огонь изобрел. И такой нам: «А можете такую же кожаную куртку сделать, но спортивную? На сороковую длину?»
Тут я ему такая: «Вы меня, что ли, клеите так?»
Тут он чуть не сблевнул (что с его стороны гадко) и весь такой: «Нет, Эллисон, я тебя совершенно определенно не клею. Ты не только действуешь на нервы больше всех существ на этой планете, ты к тому же еще и дитя».
А я ему такая: «Дитя?! Это я-то — дитя?! Вот это вот — детское, что ли?» И топ свой задрала весь и ему засветила. И не просто засветкой засветила, а чтоб полнолунное сиськотмение на него сошло.
На это он ничего не сказал. Поэтому я фары любви к Фу обратила и здоровому легавому гомику.
А они такие: «Мм-ыы-ээ-мм…»
Я такая: «Et tu, Фу?» Что по-шекспировски значит: «Ах ты, изменщик!»
И в спальню убежала и дверь за собой заперла. Понимаю, кагбэ неплохо было заложника с собой взять, что ли, да только оружия-то у меня — всего куртка со световыми бородавками, поэтому пришлось ограничиться тем, что угроза — это лишь для вампиров и эмо, у которых все чувства в клочья от одного моего ядовитого остроумия.
Потом я тащемта попялилась в темную бездну, коя есть бессмысленность человеческого существования, птушто по кабельному ничего не показывали. И, обыскивая глубины своей души, я узрела: надо завязывать применять секс как оружие. Силы обольщения нужно тратить на одно добро, если только Фу не пожелает каких-нибудь чокнутых извратов, а в таком случае с него можно и подписку взять. И я поняла окончательно: праведно овладеть женскими силами я могу, лишь став носферату. И поскольку Графиня и Владыка Хлад в паству меня уже не введут, я должна сама найти себе путь к власти крови.
Через несколько минут тащемта Ривера такой у двери стоит и весь: «Эллисон, ты б вышла уже оттуда, а?»
А я ему вся такая: «О нет, инспектор, выйти мне никак не возможно. Я не могу открыть дверь — я выпила все эти пилюли и прочее, и теперь у меня перед глазами все вихляется. Вам придется дверь ломать».
Тут Фу такой: «Эбби, выйди, пэжэ. Ты мне нужна». И говорит при этом таким голосом, типа я печален, ранен и заперт в башне замка, а сил у меня больше уже не осталось. Я и не знала, что он так умеет, но звучало трагически, поэтому пришлось выйти и унизиться перед легавыми, как последнее сцуко, хоть я и приняла судьбоносное решение отведать темного дара.
Поэтому я вся такая: «Чё?»
А Ривера мне: «Эллисон, мы тут договорились с мистером Воном. Он останется здесь и поработает над решением проблемы с котами, а в обмен на непредъявление нами обвинений ты никому ничего не будешь говорить о наших предыдущих… гм, приключениях с мистером Фладом, мисс Страуд и любыми другими лицами кровососущих убеждений. А также не станешь упоминать ни о каких финансовых средствах, скажем так, вероятно переходивших из рук в руки, а также о том, в чьих руках означенные средства могли, скажем так, задержаться. Договорились?»
Я вся такая: «Клево!»
«А еще тебе придется вернуться домой и остаться жить с матерью и сестрой», — продолжает злой легавый латинос.
А я вся такая: «Вот уж фигвам!»
И тут все такие как давай мне головами качать. И Фу — уже без наручников — весь такой: «Эбби, придется ехать с ними. Ты еще несовершеннолетняя, и мамашу твою родимчик хватит, если они тебя домой не вернут».
«А если это произойдет, — говорит Кавуто, — у нас не будет выбора. Придется мистеру Вону впаять срок».
И Фу такой: «А для самозащиты придется всем про все рассказать. Чтоб всем нам пришли кранты, а огромный бритый кот Чет меж тем завладеет всем городом, плюс наши отношения и все такое пойдут вразнос».
А под «всем таким» Фу имел в виду, что мы потеряем берлогу нашей любви, и о Томми и Джоди никто не позаботится, а Фу придется стать любовным ниндзей какому-нибудь громиле в тюряге. Нас отымали.
Я такая: «Это все мама виновата».
И протягиваю руки Ривере — пусть браслеты защелкивает.