Вынужденный брак
Шрифт:
Не нравилась эта холодно-дружественная выхолощенная обстановка. Вид её не нравился. Он хотел, чтобы девушка перестала зажиматься в его присутствии. И вот сейчас она не зажималась, а он чувствовал себя отвратительно, как-будто все испортилось. Он неосознанно тосковал по тем искрам страсти, по пугливому пламени, что раньше в её глазах сквозило... Черт.
Но нить разговора не упускал.
– Хорошо, при чем Олег?
– у него дико пригорало, стоило вспомнить, как тот стоял рядом с Лизой.
– Вот тут-то
– качнула головой она и прикусила губу.
– Олег принял сторону отца. Не знаю, что и как, но Лариса, по ходу, записала его в враги.
Все это как-то тухло пахло.
– И чего Олег хочет?
– он недоверчиво прищурился.
– Ничего, - Лиза пожала плечами.
– Ничего. Мы просто...
Черти взметнулись у него в душе.
– ЧТО. ПРОСТО?
– вкрадчиво спросил Марк.
– Просто, я подумала, если отец ему доверяет, мы тоже можем на него положиться.
Мы.
Мы - это хорошо.
Марк тяжело выдохнул. Но вот остальное вызывало у него взрыв ревности. Прекрасно он помнил, как старый черт говорил ему тогда.
...поищу Лизе другого жениха, в крайнем случае, за Олега замуж выдам.
– Почему ты думаешь, что Феликс ему доверяет?
– спросил он резко.
– Может быть, потому что Олег не идет против отца ни в чем?
– проговорила Лиза глядя на него так, будто он идиот и не понимает прописных истин.
Черт, именно идиотом он сейчас себя и ощущал. Ревность никуда не делась, но это так легко слетевшее у нее с языка «мы» все же заставило его успокоиться. А потом Лиза и вовсе сказала:
– Марк, я думаю, что отцу будет нелегко. Он уже в возрасте...
– Можешь не сомневаться, я поддержу Феликса.
Она взглянула на него долгим взглядом и проговорила: - Спасибо, Марк.
– Ты могла не сомневаться. Это в НАШИХ с тобой интересах.
– Да. Да...
– пробормотала девушка.
Повисла пауза. Вроде бы все обговорили, а ощущение недосказанности вымораживало. Марк не выдержал:
– Ты что-то еще хотела сказать, Лиза?
Она как будто очнулась и выдала ему улыбку:
– Поможешь мне с цветами?
Глава 55
Очень хотелось закрыть глаза на все и...
Проклятые слова Ларисы отравляли душу. И ведь умом Лиза понимала - беспроигрышно! Даже если это была ложь, доказать теперь ничего не не докажешь, всегда можно сказать, что та сделала аборт. И это было ужасно, это вымораживало Лизу, заставляя её испытывать чувство вины и дурацкий стыд за то, в чем нет её прямой вины.
Спрашивать об этом Марка она не стала бы ни за что на свете, тем более, не стала бы спрашивать Ирину. Приходилось варить в себе и давиться отравой. Искать выход.
Это как физическая боль.
Но куда больнее ранила мысль о том, что вдруг это правда, и ребенок... беременность
А Марк может просто не знать об этом. Или знает, что еще хуже. Не думать об этом она не могла и терзалась молча.
Потому что это делало Марка чужим мужчиной.
Ведь да, у них изначально были договоренности! Фиктивный брак. У него своя жизнь, у нее своя. И в этой его жизни вполне могут существовать другая женщина и её ребенок. Возможно, желанная женщина и желанный ребенок. А она просто занимает чужое место.
Так глупо... Когда она только начала считать его своим? Как это произошло? За один день, вечер? Лиза смотрела на него, а в душе разливалась горечь.
Работа. Взаимодействие они хорошо отработали.
Надо было бы на том и закончить, но Марк смотрел на нее так пристально, как будто видел насквозь. Потом спросил:
– Ты что-то еще хотела сказать, Лиза?
Она... да, она хотела. Наверное, это очень эгоистично, но ей хотелось побыть с ним. Даже если он принадлежит не ей.
Потому и сказала:
– Поможешь мне с цветами?
***
Потом он таскал за ней ящик с цветочными горшками по дому, они выбирали место, обсуждали что-то вместе, ставили, переставляли, снова ставили. И все это время, несмотря на то, что она не замыкалась и не дичилась, Марк ощущал стену.
Это было мучительно. Как будто его за что-то наказывали.
Он вообще не мог понять, что происходит. Интуитивно чувствовал какую-то напряженность в ней и недосказанность. Но что?!
Что, мать его, у нее в голове? Когда она смотрит на него, как будто решает что-то, и бездушно улыбается. Раньше, когда она ощетинивалась против него как еж, он, во всяком случае, чувствовал живые эмоции.
Да лучше бы она его боялась! Потому что тогда...
Тогда бы он её успокоил. Он был бы терпелив и нежен. Бесконечно нежен и терпелив. Все для нее, пока не перестала бы бояться. и не расслабилась в его руках, раскрываясь цветком. И тогда...
– Марк, ничего, если я переставлю это туда?
– Конечно, - передернул плечами он, выныривая из своих мыслей.
– Можешь переставлять все тут как хочешь.
– Спасибо, - снова эта улыбка, за которой он чувствовал стену.
– Я только чуть подвину.
– Хорошо.
Да, бл***...! Он готов был даже пожертвовать привычным для его глаза порядком на стеллажах! Готов был терпеть хаос.
Но она только чуточку сместила парочку декоративных ваз, втиснув между ними маленький белый горшочек и синими цветами, и он вдруг понял, что композиция стала законченной. Гармоничной, полной.
Как его жизнь, подумалось Марку.
Он изумленно застыл на миг, хмуря брови и вглядываясь в сосредоточенный профиль девушки, свесившиеся на нос золотистые прядки. Это было неожиданное открытие. Надо было осмыслить.