Выпуск 1. Том 10
Шрифт:
Мне хотелось верить, что рано или поздно я пойму, о чем говорит Пейджет. А он торопливо продолжал:
– Джентльмену, занимающему такое положение, как сэр Юстас, трудно влезть в мою шкуру. Я признаю свою вину, но ведь это такой безобидный обман! Лучше бы он сразу вывел меня на чистую воду, а не потешался бы исподтишка…
Раздался паровозный гудок, народ поспешил обратно в вагоны.
– Да-да, мистер Пейджет, – я вклинилась в его монолог, – вы совершенно правильно все говорите про сэра Юстаса. Но
– Я был не прав, но в тех обстоятельствах… в тех обстоятельствах мне казалось, это естественно…
– В каких обстоятельствах? – отчаянно возопила я.
Похоже, тут до Пейджета впервые дошло, что я задаю ему вопрос. Он с трудом оторвался от самооправданий вкупе с рассуждениями о странностях сэра Юстаса и переключился на меня.
– Извините, мисс Беддингфелд, но я не вижу, какое вы к этому имеете отношение.
Он уже поднялся в вагон и говорил, склонившись ко мне, глядя на меня сверху вниз. Я была в отчаянии. Что ты будешь делать с таким типом?
– Ну, конечно, если это так ужасно, что вы стыдитесь мне сказать… – язвительно начала я.
И тут вдруг попала в точку! Пейджет напрягся и покраснел.
– Ужасно? Стыжусь? Я вас не понимаю.
– Тогда скажите!
В трех коротких фразах он поведал мне все. Наконец-то я узнала секрет Пейджета! Но это оказалось совсем не то, что я ожидала услышать.
Я медленно побрела назад в гостиницу. Там мне передали телеграмму. Я вскрыла конверт. В телеграмме мне были даны четкие, исчерпывающие инструкции ехать в Йоханнесбург. Вернее, выйти, не доезжая одной остановки до Йоханнесбурга, где меня встретит машина. Внизу стояла подпись Гарри.
Я села в кресло и предалась серьезным раздумьям.
31
Из дневника сэра Юстаса Педлера
Йоханнесбург 7 марта
Приехал Пейджет. Он, конечно, насмерть перепуган. Тут же предложил мне отправиться в Преторию. Когда я ласково, но твердо заявил, что мы останемся здесь, бедняга кинулся в другую крайность, начал сетовать, что у него нет ружья, и вспоминать о каком-то мосте, который он якобы охранял во время Второй мировой войны. Наверное, он имел в виду железнодорожный мост в каком-нибудь захолустье типа Литтл-Паддекомба.
Я не стал его долго слушать и велел распаковать большую печатную машинку. У меня теплилась надежда, что он на какое-то время от меня отстанет, потому что машинка наверняка сломана (она то и дело ломается) и Пейджету придется искать, где бы ее починить. Но я забыл о привычке Пейджета бежать впереди паровоза.
– Все ящики уже распакованы, сэр Юстас. Печатная машинка в превосходном состоянии.
– Что значит «все ящики»?
– Два маленьких я тоже распаковал.
– Зачем же вы так усердствуете, Пейджет? Маленькие ящики совершенно ни при чем. Они принадлежат миссис Блер.
Пейджет пригорюнился. Он терпеть не может ошибаться.
– Будьте любезны аккуратно упаковать их еще раз, – продолжал я. – Потом пойдите прогуляться. Вполне вероятно, что завтра Йоханнесбург будет лежать в руинах. Так что это, быть может, ваш последний шанс.
Я подумал, что таким образом избавлюсь от него хотя бы на утро.
– Мне хотелось бы поговорить с вами на досуге, сэр Юстас.
– У меня сейчас нет досуга, – торопливо возразил я. – У меня каждая минута на счету!
Пейджет собрался ретироваться.
– Кстати, – спросил я, когда он уже подходил к дверям, – что там у миссис Блер в ящиках?
– Меховые накидки и вроде бы шляпы, тоже из меха.
– Понятно, – кивнул я. – Она их еще в поезде купила. Это действительно шляпы, хотя неудивительно, что вы их не узнали. По-моему, одну из них она собирается носить в Эскоте. А что там еще было?
– Фотопленки и корзинки… очень много корзинок.
– Еще бы! – ободряюще кивнул я. – Миссис Блер ничего не покупает в малых количествах, всегда минимум дюжину.
– Больше, кажется, ничего не было, сэр Юстас, только немного безделушек, вуаль и старые перчатки.
– Если бы вы не уродились идиотом, Пейджет, вы бы сразу сообразили, что это не мои вещи.
– Да, но я подумал, что, может, частично они принадлежат мисс Петтигрю.
– Ах, хорошо, что вы напомнили. С какой стати вы подобрали мне в секретари столь подозрительную личность?
Я рассказал ему о допросе, который мне учинил чиновник. И тут же раскаялся, заметив в глазах Пейджета знакомый блеск. Я поспешно попытался перевести разговор в другое русло, но было поздно. Пейджет вышел на тропу войны.
Он принялся терзать меня бессмысленной историей, произошедшей на «Килмордене». В ней шла речь о каком-то пари и фотопленке. Некий стюард, дескать, бросил ее глухой полночью в иллюминатор. Я терпеть не могу дурацких развлечений и прямо за-явил об этом Пейджету. Тогда он начал все сначала. Рассказывает он просто отвратительно. Я долго вообще не мог понять, что к чему.
Затем мы увиделись во время ленча. Пейджет явился, дрожа от возбуждения, как ищейка, взявшая след. Ненавижу ищеек! А волновался Пейджет потому, что видел Рейберна.
– Что-что? – удивленно воскликнул я.
Да, он видел, как Рейберн переходил улицу. Пейджет двинулся за ним.
– Как вы думаете, с кем Рейберн заговорил, остановившись? – спросил меня Пейджет. – С мисс Петтигрю!
– Что?
– Да, сэр Юстас. И это не все! Я навел о ней справки.
– Погодите немного. Вы еще не досказали про Рейберна.
– Он и мисс Петтигрю зашли в сувенирную лавку на углу…
У меня вырвалось непроизвольное восклицание. Пейджет замер и вопросительно поднял брови.