Выпускной
Шрифт:
– Там ещё одна девушка, забери её и постарайся ни к чему не прикасаться, чтобы не оставлять своих отпечатков.
Дима нагнал его довольно быстро, но уже на улице.
– Куда мы теперь?
– Убираемся отсюда. Твоя чёрная машина?
– Да.
Дима усадил Таню на одно из сидений и пристегнул. Потом сам запихивал в багажник мотоцикл Леонида, потому что Оля вцепилась в парня в подшлемнике как клещ. После чего они поехали в Москву. По дороге им встретилось несколько полицейских машин с синими мигалками и включённой сиреной.
/прим. авт. У полиции имеются также сине-красные мигалки, принадлежащие подразделению ГИБДД - Государственная инспекция безопасности дорожного движения./
Уже на подъезде в Москву, Леонид набрал отцовский номер.
Но ответивший голос был чужим, к тому же привыкший отдавать приказы.
– Владимир?
– узнал тембр голоса звонящий.
– Да. Леонид?
– удивился человек на другом конце провода.
– Значит, все дороги ведут в Рим?
Ты нашёл её? Была ли она одна? Сколько было преступников? Вопросы следовали один за другим, после чего Владимир отдал приказ приехать в квартиру родителей Леонида.
На этом разговор прервался.
По-тихому не вышло решить вопрос, что несколько опечалило молодого человека.
– Лео?
– Оля отстранилась, чувствуя его грусть, и посмотрела в глаза.
– Держись, любимая, впереди будет весёленькая ночка.
– Танюш, ты как?
– Оля повернулась к девушке, сидящей через проход, не желая думать о новых испытаниях.
– Жить буду. Подвижность возвращается, - девушка с крашенными тёмными волосами зелёного оттенка откинула короткую прядку волос, заправив за ухо.
– Дима, давай заедем в кафе, покормим девушек, а потом поедем давать показания, - бросил водителю Леонид.
Парень, сидящий за рулём, всё это время прислушивался к разговору по телефону и между ребятами. Проблемы ему были ни к чему, но похоже, выйти полностью непричастным не выйдет. Всё же двоих девчат на одном мотоцикле Леонид не мог отвезти сам. Дима грустно вздохнул и повернул в сторону неплохого домашнего кафе его знакомого.
Сделав заказ, девчатам предложили сходить в туалет, но Оля сама отказалась идти, впрочем, с Таней тоже.
– Пойдём, - вздохнул Леонид, когда Таня вернулась, демонстративно закатывая глаза, сам же при этом улыбался.
Туалет представлял собой небольшую комнатку, отделанную тёмным мрамором, поделенную на две небольших символической дверцей.
Молодой человек проверил кабинку, прежде чем отпустить девушку, ожидая её у раковины.
Оля освободилась быстро.
– Леонид Семёнович, вы простите меня за мою навязчивость, - она опустила взор, моя руки.
– Я постоянно приношу вам одни неприятности.
– Оленька! Ты чего?
– он поглядел на неё подозрительно, через плечо в зеркале, потом развернул, приподнял подбородок, встречаясь с мокрыми зелёными глазами.
– Я пойму, если вы не захотите больше видеть меня.
– Глупенькая, - столько нежности было в его голосе.
– Ты думаешь, что после всего я тебя отпущу? Отпущу только сейчас, если прямо тут скажешь, что между нами всё кончено.
В следующее мгновение он встал на одно колено перед девушкой, взяв её руку в свою.
– Ты выйдешь за меня замуж? Понимаю, что место неудачное, но тебе в голову лезут всякие глупости. Поэтому лучше сейчас, пока никто не мешает. Только учти, обратного пути не будет. Один раз и на всю жизнь.
– Встаньте, Леонид Семёнович!
У него сердце ушло в пятки. Неужто откажет? То, что она называла его на ВЫ, ни о чём не говорило. Всё же отношения учитель-ученик откладывают свой отпечаток. И он помнил, как Оля ещё до утраты памяти в шутку его назвала по имени отчеству.
– Один раз и на всю жизнь?
– уточнила она.
– Угу.
Их глаза были на одном уровне.
Она взяла его руку и приложила к своей левой груди.
– А не пожалеешь?
– Нет.
– Я, Удальцова Ольга, беру тебя, Лео, в мужья, клянусь быть тебе верной женой и другом, поддерживать в трудную минуту и разделять с тобой всю свою жизнь и все последующие жизни.
Леонид вначале опешил, не думал он, что Оля будет такая серьёзная в это мгновение. Клятвы. У многих народов они были нерушимы. Закон государства в современном мире был важен лишь для каких-то там прав ребёнка, не более того. В любой момент можно было развестись и сейчас даже в церкви можно было развенчаться. Ничего вечного... Но клятвы, данные друг перед другом, не для общества, а важные только для них двоих - они нерушимы.
Он улыбнулся и дал свою клятву, связывая навеки два любящих сердца нерушимым союзом.
Они поцеловались, скрепляя свои слова слиянием двух душ.
Вышли они из туалета, когда им уже принесли заказ. Девушка краснела и не поднимала взгляд, сидя рядом с Таней, напротив своего мужа. Ноги супругов соприкасались под столом.
– Оль, скажи, твоя фамилия ведь Удальцова, - начала вдруг Таня, желавшая прервать напряжённое молчание.
– Да.
– Так мы ж учились в одном классе с первого по девятый.
Оля поковырялась вилкой у себя в тарелке, задумавшись.
– Точно, а я всё думала, кого ты мне напоминаешь... Зачем перекрасилась, помнится у тебя был красивый пшеничный цвет волос.
Таня на выпад лишь неуверенно пожала плечами.
Оля же продолжила есть, взглянув на мужа и тут же вновь заливаясь краской.
– Что у вас было в туалете? Колись!
– шепнула Таня.
Оля же вместо ответа стала поглощать очень быстро свою пищу и выпорхнула из-за стола, объявив, что уже покушала.