Выше, чем звезды

Зверев Павел Александрович

— Ты пиздец какой тяжелый, — устало выдавил из себя Паша. — Живой вообще?

— Нормально, — просипел в ответ. — Лечь бы не помешало, а так бодрячком.

— Бодрячком, как же, — проворчал друг. — Давай, чуть-чуть осталось.

Лестница, господи, какая же убогая эта лестница! Широкие ступени, с винтовым доворотом вдоль стены. Какое-то скользкое покрытие и слишком уж большой выкид по высоте.

Всё это восхождение вылилось в пот градом и дыхание, словно после марафона. А ведь дальше еще чертов лабиринт коридоров.

В конечно итоге, добрались мы до комнаты только минут через пятнадцать. Мокрые, под кожанками-то, и выдохшиеся со свистящими легкими. Уже здесь, за широкой двустворчатой дверью, где Паша скинул меня на кожаный диван, получилось перевести

дух. По крайней мере мне. Пахан вообще молодец, тут же, стоило только избавиться от обузы в виде меня, лишь дыхание восстановил, как начал баррикадировать дверь тем, что можно было оторвать от пола. Ну, а я осматривался.

Рабочий кабинет Климченко старшего представлял собой, хм, почему-то у меня он больше ассоциировался с холлом, нежели кабинетом. Высокий потолок, отделка под античность, с колоннами и широкими, книжными стеллажами. Повсюду вставки из натурального, темного дерева. Большой стол в углу, столешница такая, что цена её явно подходит к ляму. Освещение так же под старину: светодиодные, наверняка, светильники, выполненные в виде свечей. Всё дорого-богато ажно скулы сводит. Некрасиво богато, как по мне. Вычурно, аляписто и еще куча подобных эпитетов вдогонку. Ах да, тяжелые темно-алые шторы, практически полностью закрывающие единственное окно, буквально приковывали к себе взгляд. Золотистый ворс по бокам и им же вышивка тонких узоров по всей поверхности.

Тихо. А еще здесь было очень тихо.

— Ща, — тяжело дыша прошел мимо Пахан. — Света. Надо. Побольше.

Шторки разошлись в стороны, позволяя яркому солнцу высветить практически весь кабинет. Еще бы! Окно в пол, выпуклое полукругом наружу, как раз смотрело на солнечный диск.

— Всё! — Паша буквально растекся по отцовскому креслу, чуть выдвинув его из-за стола.

Запрокинув голову, он прикрыл глаза и явно попытался взять себя в руки.

Я тоже не отставал, в попытке перевести дух и добиться от своего тела каких-то более активных движений, нежели вялое дрыганье на желание принять позу удобнее. Слабость? Ну, чуть не сдох, походу. Если у меня и правда не было пульса, то выводы напрашиваются неутешительные: хрен тебе, а не псионика.

Поднеся ладонь к глазам, сжал её в кулак, но практически сразу силы закончились, и рука упала на диван. Бесит!

— Тооох, — протянул Пахан. — Что делать-то будем? Без машин оно как-то грустно всё вырисовывается. А, если таких тварей больше будет, то кроме бункера я других вариантов для выживания не вижу вообще.

— Что за стволы в сейфе? — рассеянно пробормотал я. — Черт, ни рации, ни телика, как котята, сука, слепые.

— Да, — поддакнул Паша. — Сунемся к городу, а там и живых уже по пальцам одной руки пересчитать можно. Насчет стволов загибай пальцы, наизусть помню всё. Итак, лот номер один: «Бевинчи»! А, если серьезно, то Benelli Vinci Tactical — любимая игрушка отца. Полуавтомат, с трубкой на пять патронов 12/76, пистолетка, ну и четверка, кратник. Судя по выражению морды твоего лица — не впечатлен. Но будешь. Когда в руках подержишь. Вещь! — и большой палец на вытянутой руке. — Лот номер два: «Помпушка»! Дама с характером, прямо скажем. Fabarm O. D.! Там, правда, еще что-то было в названии, но я не помню. Да и не суть. Не зашло отцу, в общем. Да и «помпушки» он как-то не воспринимает. Но я стрелял! Хороша! И в руках, прям, ммм! — сжимательное движение ладонями относилось явно не к ружью, но заострять на этом внимание не стал. — Мосинка УКАЭР! — тыкнул Паша указательным пальцем в потолок. — Развлекухи ради, ну и запретка, сам понимаешь. Патроны под неё найти то еще приключение. Но пара пачек там, помнится, валялось.

— Огрызок что ли? — удивился я. — И нахрена?

— Хотелось, — пожал плечами друг. — Просто хотелось. Я даже не помню причины, из-за чего отец её достал. Но бахает и ладно. Нам сойдет.

— Всё? — с трудом чуть довернув корпус, спросил я.

— Неееее, — с загадочной физиономией протянул Пахан. — Арбалет там еще есть. Блочный. В нормы нашего права не входящий. Прикольная игрушка, кстати. Кабана насквозь пробивает.

— Хера се — игрушка, —

мог бы присвистнуть, сделал бы. А так только удивился. Сильно.

— Помню с отцом, а, черт, — в миг лицо друга посмурнело. — Че делать будем, Тох?

— Очухаюсь, — выдохнул я, — и, наверно, надо в город топать. Наших собирать. Радио какое найти сможешь? Или у вас тут только электронка?

— Откуда? — и замер с так и поднятой рукой. — Точно! У садовника должна быть радиостанция. Там древность такая! Надо глянуть.

— Сейф, стволы, я прихожу в себя, только потом выходим, — подрезал пыл друга. — Сам всё видел.

— Да видел, конечно, — сморщился он и рукой махнул. — Пошел тогда ревизию батиным игрушкам сделаю.

Сейф расположился в нише за книжной полкой. Прикольная такая секретка и, если не знать, сроду не найдешь. А так, убрать пару книг, там рычажок и открывается небольшая панелька. Ключ в нижнем выдвижном ящике стола и всё по накатанной. Стеллаж отходит в сторону и дверца сейфа, полутора метров высотой, распахивается, оголяя свои внутренности.

Стволы находились в чехлах, просто-напросто уткнуты в угол. И их наличие волновало меня постольку-поскольку. Основа это патроны! И вот здесь Паша явно был со мной согласен. Первыми из сейфа он начал доставать именно их. Небольшие коробочки складывались в ряд и с каждой новой, заставляли улыбаться шире. Пулевые патроны, дробь крупная и мелкая. Картечь? Ну это вообще подарок!

— Вообще не дурно, — подвел итог Пахан, почесывая макушку. — Утварь для чистки там в нижнем ящике. Что думаешь?

— Да, что тут думать, — тяжело вздохнул я. — Если выйдем, вернемся уже наврятли. Хотяяя…

— Вылазки нужны, — пожал он плечами в ответ. — Хоть разведать, что вокруг, да как. Оттуда уже и решать: остаемся или дальше, в город всех наших собирать. Там наверно сейчас хаос, с такими-то упырями.

Последнее неприятно резануло по нервам.

— Из шмоток что-то более подходящее этому есть? — приподнял я плечо, имея в виду кожанку.

— Охотничья флора, — коротко кивнул Паша. — Думаешь, лишние?

— Плюс тридцать на улице, — кивнул за окно. — Тепловой удар не шутки. Да и думается мне, с таким набором клыков твари один хрен прокусят. Лучше маневренность сохранить, двигаться в этом сущий ад.

— Я вот не уверен, что сейчас со стволами еще нормально будет, — нахмурился Пахан. — Вояки, аль менты попадутся, и, считай, всё.

— Но и без стволов выходить туда как-то не хочется, — кивнул за окно.

— Пожрать еще надо, — невпопад бросил Паша. — Давай, я пока за шмотками спущусь, пожрать что притащу, а ты в себя приходи. В любом случае, пока ты такой, лучше отсюда не уходить.

— Экий ты рассудительный, — с наигранным удивлением покачал я головой. — Сиди уж, не суйся один. Ну его нахрен.

Хватило его часа на два.

— Нет, я всё-таки схожу! — всплеснув руками, подорвался он с кресла. — Дом пустой, а рация нужна нам, как воздух. Если работает, конечно.

За сорок минут легче мне стало не то чтобы намного. По крайней мере ходить самостоятельно уже получалось.

Естественно, я не проминал диван все эти минуты. Разгонял кровь, сначала простыми движениями, а после разминая конечности. Кровь бежала по венам нехотя и лениво. Общее состояние оценивалось на троечку, как после сильного отравления. Слабость, муть в мыслях и неприятные, то ли болевые, то ли просто раздражающие, позывы в каждой клеточке тела. Но, тем не менее, слабость эту я гнал ссаной тряпкой. Уже трижды сошел пот, даже проблеваться успел! Но там остатки кровавых сгустков, что только добавили неприятных мыслей. А еще всё это время я думал о сраном влиянии Мира на мои собственные эмоции. Непорядок это. Вот это вот слепое желание уничтожить тварь, чуждую нашему миру, ни к чему хорошему не приведет. Я четко помню момент, как словно рубильником щелкнули и уже нет критического мышления, а только глуповатая смелость и чувство непобедимости. Как это побороть? Хрен его знает, на самом-то деле. Время? Тренировки? Нет у меня ничего этого. Только сейчас и необходимость ясного сознания в настоящем, а не в предполагаемом будущем.