Выскочка
Шрифт:
– Себя что ли сейчас в виду имеешь?
– А то кого. Сбои, конечно, были, пока все наладилось. Сейчас там как часы – единый слаженный организм, а не кучка, сгруппировавшихся рукастых малых.
– Ловко. И долго ты там проработал?
– В мае два года было.
– Зачем тебе уходить с такого места? Хозяйка наверняка тебя ценила за твое ноухау, думаю, зарплата у тебя была в порядке.
– Да уж, зарплата что надо. Понимаете, налаживая дела хозяйки, я также помогал ей самоутверждаться, дело в том, что она была женщиной одинокой. Слишком над ней давлело прошлое и очень уж она боялась настоящего. Давайте по порядку. Ей это СТО от бывшего мужа осталось, он в неспокойные времена был в какой-то группировке, когда братва в легал уходила, ему старший и отдал это СТО, но он так и не успел им поруководить, подрезали в ресторанной драке. Она дама видная, но местные такую замуж не звали замараться боялись. Она не дура, все понимала, уехать в другой город за счастьем не могла, у нее кроме этого СТО ничего не было. Товарного вида у предприятия не имелось по выше перечисленным причинам, а земля тогда ничего не стоила. Вот и вынуждена она была тянуть эту ношу. Я для нее был, как послание божие, ей вера в себя нужна была много больше, чем мне утешение и каждый из нас дал другому то, в чем у него была нужда.
– Бесстыдник, использовал стесненное обстоятельствами положение женщины для личных, эгоистичных, плотских нужд.
– Если вы думаете, что она набросилась на меня по причине острого сексуального голода, ошибаетесь. Она любила меня уверяю вас. К сожалению, принято считать, что рядом с бандитом должна быть пышногрудая, стройная бестолочь. Да эта грудь была, что надо, а сложеньем и манерами этой женщины мог бы гордиться даже самый требовательный сноб. Не знаю где и при каких обстоятельствах она получала воспитание, поверьте – это было воспитание. Она умудрялась оставаться чистой даже среди опачканных смазкой и матом слесарей. Когда первый раз увидел ее, залюбовался и придумывал разные красивые обстоятельства, при которых она могла наследовать такое захудалое хозяйство. «Заставишь их во время приходить на работу, все что хочешь для тебя сделаю..» – «В ресторан, пойдете со мной в лучший ресторан вашего города и разрешите мне угостить вас лучшими изысками повара.» Врать, что уже через неделю мы были в ресторане не буду, я как раз осваивал строение и основные болезни трансмиссии. Когда же я впервые за их долгую трудовую жизнь инициировал собрание и поднял на нем вопросы, своевременного прихода на работу, внешнего вида и корректности общения с клиентом поражена была даже хозяйка, решившая, что сделала большую глупость, доверив мне работу с персоналом. Потом были заключения трудовых договоров, штатные расписания и другая на первый взгляд совсем ненужная канцелярщина. В ресторан я шел уже, будучи администратором заведения. Пол года я не был на свидании с женщиной, пол года мне этого не хотелось я был целиком во власти своей потери. Еда была так себе, но мне нравилось все; атмосфера, кухня, музыка, а самое главное спутница, рядом с такой женщиной можно запеченной в костре картошкой восхищаться. Людьми мы были взрослыми друг друга немного узнавшими, поэтому на мое робкое: «Может, продолжим вечер у меня.» – было беззастенчивое: «Продолжим, продолжим». Наша связь продолжалась месяцев восемнадцать. Как она любила, какую радость могла доставить любимому мужчине, все полтора года любя ее каждую ночь напролет я не мог насытиться этой женщиной. Она перестала комплексовать в обществе, потому, как на место бандитской подстилки, таскающейся со слесарюгами пришла красивая, умная, успешная женщина сделавшая карьеру в автосервисе. Как же я радовался ее излечению. Ей не хотелось афишировать наши отношения, чтобы работяги не подумали, чего лишнего. Если кто и догадывался, нас это не особо беспокоило, она приезжала ко мне, почти каждый день после работы. Вскоре мне удалось ее целиком заменить, она могла запросто поехать в отпуск без ущерба делам. Она много путешествовала, была Египте, Турции, Мальте и других популярных курортах мира, с одного из которых она и приехала не одна. Коллективу был представлен новый избранник хозяйки, а мне до смерти захотелось уволиться.
– Понятно. Почему ты здесь?
– Вот, думаю, в торговле силы свои испробую, может и здесь, на что сгожусь.
– Ну, мы не только продаем, мы еще и производим. Знаком уже с нашей продукцией, как ты, кстати, с этим делом?
– Спасибо. Не употребляю.
– Какую ж ты работу у нас присмотрел? Сразу сделать тебя помощником, извини, не могу, а вот на передовую брошу с удовольствием. Если, что придумаешь, заходи, но это вряд ли. В нашем деле все и просто, и сложно, результат достигается терпением и напором. Пошли в зал я тебя представлю и задачку сразу поставлю посложнее, справишься, сработаемся, нет, иди дальше, ищи, где твое.
Острое чувство времени подсказывало Вячеславу, что времени за разговором они истратили прилично, но в зале все было, как и раньше. Широкие плечи по прежнему маячили в оконном проеме, суетливый все также активно ерошил волосы, болтушка притихла только при появлении руководства, а красивая неприступность отсутствовала в недрах какой то большой книги. При более пристальном внимании стало понятно, что углубилась она в тонкие страницы большого справочника. Даже в небольшом городке Вячеслава были свои собственные «Золотые страницы», а в этом промежутке между периферией и мегаполисом и подавно.
– Господа, позвольте представить вам нового сотрудника. Это Вячеслав Самородков. Любить и жаловать это как сами захотите, а вот загрузить работой по максимуму прошу. Катерина Андреевна возьмешь на поруки Вячеслава Александровича. – Слава заметил, что при упоминании этого имени гигантские плечи вздрогнули и дослушав просьбу до конца беспомощно повисли.
– Поручайте. Я его сама тут со всеми перезнакомлю, а на счет работы не волнуйтесь. Крепкий сон ему на ближайший месяц обеспечен, а втянется может и не будет так уставать…
2
Уже целую вечность она провела в этом подземелье. Без света, пищи и воды, со связанными руками, во влажном, вонючем, не отапливаемом и не вентилируемом помещении. В состоянии, когда утверждать, что ты жива также нелепо, как и то чтобы мнить себя в целом каким-то одушевленным существом. Она плохо понимала, кто она, что здесь делает. За, что с нею так обращаются и кто эти люди, так с нею поступающие.
– Может быть она сдохла. Зачем все эти предосторожности, под замком, связанная по рукам и ногам? Дай ей воды.
– Сердобольный больно. Сам и давай. Фу как здесь воняет, от одной вони можно окочуриться.
Сердобольный толкнул ее ногой.
– Эй ты жива? Хочешь попить? Дай-ка, я тебя рассмотрю получше. Гляди плачет, что ж ты такое натворила? Может, убила кого?
– Не убийц я видел. Их просто бросят в подземелье и будет. А под замок со скованными руками это только в сказках злую силу, Кощея бессмертного или людоеда какого.
– Ты ей три ведра водицы не давай, а то путы порвет нас на земь и бежать за тридевять земель – непрерывный смех и варианты побега пленницы понемногу наполняли пространство темницы. Один из стражников побежал за ведром, второй снял цепи. Пленница перестала плакать и ждала воду. Стражнику даже показалось что ее обмякшее, безжизненное тело напряглось, что пленница как-то с угрозой поглядывала на него, разминая онемевшие кисти, подобрала под себя ноги, как бы готовясь к прыжку. Когда второй стражник вбежал в темницу вода в ведре начала расплескиваться во внезапно задрожавших руках.
– Ты что наделал, ты забыл про инструкцию. Немедленно посади на цепь эту суку.
– Воды – приказал требующий беспрекословного исполнения голос. Голос пугал и завораживал. Перечить ему у охранника не хватило духу он поспешил выполнить услышанное. Содержимое ведра глоток за глотком исчезало в пленнице. Стражники беспомощно переглядывались, обвиняя в происходящем друг друга, и все больше паникуя – Давно я здесь окалачиваюсь?
– Пол года, госпожа – и сам испугался вылетевшим изо рта словам – сядьте, пожалуйста, на пол мы должны вас заковать.
– На пол дрянь, быстро. Что ты с нею церемонишься. Зачем снял цепь? Хочешь, чтобы уволили? Дурень.
– Мне нужна ваша одежда и ключи от этой темницы. Что замерли, исполняйте немедля. Стражи, послушайте сюда, будете делать, как говорю, будете жить, понятно? – снявший цепь, начал первым покорно стягивать с себя свои нехитрые пожитки. Ходивший за водой заржал.
– Чего оголяешься дубина, думаешь она белокожею красавицей станет и предложит Михайлику вкусить ее плоть… – продолжить начатое он не мог. Пленница действительно становилась белолицей красавицей, ее полунагое тело наливалось жизнью, обозначились грудь, бедра, шея, изодранные со сломанными ногтями руки, становились прекрасными, как под кистью художника – Ведьма. Здесь ведьма. Господи помилуй, господи помилуй…
– Тихо – прошептала пленница – какой сегодня день?
– Суббота, госпожа – ответил уже абсолютно голый и ждавший распоряжений страж, снимавший цепи.
Она была прекрасна. Такими женщины бывают в период любви. Когда она только, только поняла, что любит и вся сущность женщины становится единым, лучезарным, наполненным радостного трепета и счастья фонтаном, выплескивающим из себя в неимоверных количествах энергию удовольствия, нежности и тепла. Влюбленная женщина делится своим счастьем с окружающими, неосознанно, просто говоря или делая, что либо, от чистого сердца она делит свои эмоции, чтобы проецировать еще и еще. Зря миллионы светлых умов человечества тысячи земных лет бьются над созданием вечного двигателя, зря пытаются его создать с помощью своего интеллекта и законов механики, он уже существует, давно есть, непостижимый, но единственно возможный пока… Этот генератор чувств и ярких положительных эмоций – влюбленная женщина, не разочаровывайте ее и стройная, бесперебойная подача счастья и тепла не прекратится никогда.