Высокий, сильный, опасный
Шрифт:
– Мистер Маркем! – произнес мужчина в мятом деловом костюме. – Это правда, что вы собираетесь получить беспрецедентную сумму за участие в «Долине Валентайнов»?
Он ждал подобного вопроса.
– Так говорят, – приветливо ответил он.
– И сколько же это? – поинтересовался худощавый блондин. Он возвышался позади толпы с видом охотничьего терьера, напавшего на след.
– Послушайте, друзья, я не вправе отвечать на этот вопрос, – отрезал Конар, продолжая улыбаться. И пошел вперед, он не хотел задерживаться. Все потянулись за ним,
– Вы боитесь, что обидятся другие актеры, занятые в сериале? – спросила Вики, и ее темные глаза еще больше потемнели.
– Надеюсь, этого не произойдет, – ответил он.
– А как насчет вашей сводной сестры? – послышался мужской голос.
Он не ответил, спрашивая себя, не стоит ли ему просто сказать, что он встречал свою сводную сестру всего лишь несколько раз в жизни и толком не знает, чем она живет и о чем думает, кроме того, что ее мать больна, и она, по-видимому, очень беспокоится о ее здоровье.
– Ну а теперь прошу меня извинить. Полет был довольно утомительный, и я тороплюсь домой…
– «Домой»… вы имеете в виду дом Эбби Сойер? Вы хотите остановиться там? – спросила Вики.
– Она действительно так больна, как говорят? – поинтересовалась другая журналистка.
– Она собирается вернуться в кино?
– Она умирает? – тихо спросила Вики Уоррен.
– Я слышал, у нее болезнь Альцгеймера? – предположил пожилой оператор.
– Она не умирает, и у нее нет болезни Альцгеймера. Эбби чувствует себя превосходно! – услышал он свой собственный голос. – Она по-прежнему дарит нам свою любовь. Вы знаете, как она всегда доброжелательна к прессе. А теперь, если вы будете столь добры…
– Вы не думаете, что то, что она живет в Грейнджер-Хаусе, действует на ее психику? – не отступала Вики.
– Говорят, что Эбби немного не в себе и что это началось, когда она купила Грейнджер-Хаус, – проговорил молодой парень с выбеленными волосами и колечком в носу. – И что она заболела, когда переехала в этот дом.
«Неправда. Эбби переехала в этот дом, когда уже знала о своей болезни», – подумал Конар, но не сказал этого вслух.
– Вы слишком серьезно воспринимаете все эти истории, – мягко заметил он. – Эбби в полном порядке. Она одна из умнейших женщин, с которыми я имел честь общаться. А что касается дома, послушайте, друзья! Многие местечки в этой округе полнятся самыми невероятными слухами и легендами. На то и Голливуд, земля несбыточных надежд и утраченных иллюзий. Впрочем, все бывает. Все случается, как и повсюду. Грейнджер-Хаус просто-напросто дом, очень красивый дом, – подытожил он.
– И вы не боитесь останавливаться там, мистер Конар? – спросил молоденький репортер.
– Лично я – нет! Я люблю это место… Особняк на самом деле очень красивый и невероятно удобный. Не боюсь ни капельки.
– Там живет Эбби, и, говорят, Дженнифер Коннолли тоже сейчас там, – заметила Вики.
– Да, но все-таки… – перебил молодой человек с колечком в носу.
– Что верно, то верно, об этом месте рассказывают столько всяких историй, – встряла в разговор молчавшая до этого пожилая журналистка.
Возможно, но он не собирался углубляться в них.
– Думаю, о половине особняков Лос-Анджелеса, как, впрочем, и о Белом доме, складывают потрясающие небылицы, – нетерпеливо сказал Конар. – А теперь, если вы не возражаете, я немного устал.
Он ускорил шаг, стараясь от них оторваться. Репортеры следовали за ним по пятам, как свора голодных псов за добычей. Стаккато женских каблучков вписывалось в поспешное шуршание мужских шагов. К счастью, вскоре он увидел, как Эдгар Торнби, самый что ни на есть настоящий английский дворецкий Эбби Сойер, с обеспокоенным видом спешит к нему навстречу.
– Мистер Маркем, сэр, простите меня. – Лицо у Эдгара было удлиненное, седые волосы тщательно зачесаны назад. Их оставалось маловато в его шестьдесят два года, и на макушке проглядывала намечающаяся лысина. Глядя на костюм дворецкого, можно было предположить, что он отутюжен прямо на его теле. – Ваш самолет прибыл раньше, чем ожидалось, сэр.
– На целых двадцать минут, – кивнул Конар. – Ничего страшного, Эдгар.
– Сэр, мне следовало позаботиться о том, чтобы оградить вас от этих голодных волков.
– Эдгар, я уже не мальчик. И, как говорит Эбби, без этих волков у нас бы не было работы.
– Но вы ведь устали.
– Надеюсь, я это переживу. Я чувствую себя нормально. Скажите лучше, как Эбби?
Длинное лицо старого слуги еще больше вытянулось.
– Ах, Эбби. – Он сокрушенно вздохнул.
– Ей хуже?
– Она порой, как бы это сказать… впадает в детство, сэр. Ну, вы понимаете…
– Конечно, но ведь она еще не так стара. Обычно это случается в более преклонном возрасте. И потом, есть лекарства… – Его голос затих. – Эдгар, это не влияет на ее умственные способности?
Дворецкий медлил с ответом.
– Давайте получим багаж, сэр, и выйдем отсюда. Автомобиль у выхода. Папарацци все еще идут за нами. Мне не хотелось бы, чтобы они слышали наш разговор. Думаю, вы не против, сэр?
– Разумеется, нет, Эдгар. Если только вы не прекратите называть меня «сэр» на каждом шагу.
– Да, сэр. Хорошо, сэр.
Конар вздохнул.
– Там мои сумки, Эдгар. Возьмите ту, что поменьше.
– Но, сэр…
– И прекратите…
– …называть вас сэр? Хорошо, сэр.
Он покосился на Эдгара. Старый дворецкий не заметил. Покачав головой, он подхватил сумку, и они направились из помещения аэропорта к машине.
Они уже ехали по шоссе, когда Эдгар запоздало ответил:
– Это все ее пилюли, сэр.
– Не понял, что?
– Пилюли, которые она принимает. Ее лекарство. Стоит ей принять их, и она не в состоянии ясно видеть и думать. Она разговаривает с призраками.
– Но когда она не принимает лекарства, ум ясен?
Эдгар не торопился с ответом.