Высокий замок
Шрифт:
— Тестами? Погоди, ты говорил, что ты программист, — Валера начал судорожно соображать, — и из Америки.... Слушай, всё сходиться! Только я не понимаю — причем тут я? Вроде бы ничего не подписывал.... Кажется, я понял! Ты один из создателей этой системы, да?
— Чего?! — недоуменно воскликнул Чизман.
— Да! Это как в фильме Трон! Ты создал эту виртуальную реальность, а потом тебя за что-то засунули сюда. И ты застрял. А я.... Я, наверное...
— Студент, — позвал его программист, — у тебя задница от лошади болела?
— Да... И сейчас уже начинает...
—
— Угу.
— Ну и какая это нахрен виртуальная реальность? — он искоса посмотрел на парня.
— Хм, — задумался тот, — а я уж подумал, что ты хотел мне всё рассказать...
— Нет. Я просто поделился мыслями, — Чизман махнул рукой, — с тобой уже поговорить нельзя. Сразу устраиваешь тут...
— Так значит, мы не в виртуальной реальности?
— Нет, блин, — программист раздраженно фыркнул, а затем тихо пробормотал, — всё гораздо хуже.... Гораздо хуже....
А карета тем временем неслась вперёд. К Темнолесью.
Глава пятая. Темнолесье
Хорошее место Темнолесьем не назовут. Значится, оно еще тогда, в стародавние времена, было таким. Что уж про теперешние говорить. Зачем люди здесь жили — а пёс их знает. Что-то делали, чем-то промышляли. Ну, особо-то не нужны были эти края. Так, держали, чтоб другим не отдавать. Варварам всяким. А может и была цель. Да только забыли уже все. И некому вспоминать было.
Деревень осталось тут всего пятерка. Разбросаны по глухим лесам. Таким, что снаружи день солнечный, а внутри сумрак. И водилось в этом сумраке всякое. Людям оно раньше не мешало. Но и спуску не давало. Так что в глубину леса просто так не ходили.
Но потом стало хуже. Среди деревьев начали появляться жуткие твари. Кто-то говорил, что это варвары в волчих шкурах. Вот только ошиблись они.
Бегали по лесам чудища. Помесь волка и человека. На двух лапах ходит, глазами зыркает во все стороны, пасть скалит. И лапами задрать хочет.
Как появились они, Серман еще не был старостой. Другой был. Только съели его волколаки. Отправился в лес и сгинул там. После того Сермана и выбрали. Он сразу решил — в чащу только днём. И не просто так, а по делу. Чтоб никто цветочков не собирал. За дровами или на охоту. Попутно грамоту отправил — чтобы помогли им с бедой справиться. Охотников послали или рыцарей отряд. А то, глядишь, и кого посерьёзней.
Только ответа не было. Как в пустоту письма уходили. Будто бы они одни на этом свете остались. Надо было бежать из этих краёв.... Но места-то родные. Столько поколений здесь прожило. Могилы прадедов, дедов здесь. Как бросить-то? Люди бы не согласились. Серман и не настаивал. Сам знал.
Лишь собрал мужиков, чтоб деревню укрепить. Частокол поставили. Бугор нарыли. Колья чтоб торчали наружу, будто бы еж. Так и сидели. Только вот, надобно выходить было. В лес-то. На охоту, за грибами, за ягодами. Дрова, чтоб ночью костер жечь. Огня-то твари боялись. И не все возвращались. Отойдет кто в сторону по нужде, да пропадет без вести. Ругался Серман, корил. Но народу тяжело привыкнуть было. Страдал он, глядя, как редеет деревенька. Молодёжь и вовсе начала поговаривать, мол, стариков не слушать. Самим бежать прочь.
Серман таких розгами угощал. Чтоб знали. А когда дочь его, Аннушка, так же заговорила, не смог руку поднять. Пытался словами достучаться, но куда там. Но не уберёг. Сбежали несколько глупых молодых и она во главе. Подумали, что пройдут сквозь чащу. Прошли или нет — никто не знал. Ибо вестей никаких не было.
А чудища обнаглели в край. Ночью наседать стали. Не зря частокол городили — на кольях многие из волколаков этих полегли. Правда, знал Серман, глубоко в душе понимал — без толку это. Все они тут и останутся, рядом с прадедами. Пища заканчивалась, а в окрестностях всё выбрали. Нужно было за молодыми идти. Бросать землю свою...
Поздно только было уже. Не воротишь время вспять. В очередную ночь прорвали их оборону. Ворвались волколаки в деревню. И ни двери их, ни ставни крепкие, удержать не могли.
Серман из дому с вилами выскочил. Чтобы смерть принять. Бросился на него волколак. Большая тварь, здоровая. Зубы с палец толщиной. Слюни капают. Поднял Серман вилы, но вдруг опустил безвольно. Знакомые глаза увидал на морде звериной. Васильковые... Прямо как у его Аннушки....
Карета катилась по дороге. Пьер гнал лошадей, что есть мочи. Хотел успеть до заката.
Внутри была тишина. Чизман больше не философствовал. Валера особо не расспрашивал. Ехали молча, поглядывая в окно.
Места там дичали. Уже ни домиков не было видно, ни мельниц там, всякие башни сторожевые закончились, поля пропали. Только дикие луга вокруг. Даже дорога стала еще хуже, хотя, казалось бы, куда там.
Но это всё чепуха была. Совсем. Потому что, когда они стали подбираться к этому Темнолесью, обстановка сразу поменялась.
Тут уже не было никаких лугов, рощиц. Сплошная чаща. Густая и тёмная. Плотная листва. Деревья толстенные. Никакого солнца прям. Всюду мох какой-то, трава даже не трава, а прямо ковёр. И всё такое тёмное. Никаких ярких цветов. Листья тёмно-зеленые, кора вся почти чёрная, мох и тот, будто бы плесень на хлебе. Валера один раз забыл макароны в холодильнике на неделю, пока к родным ездил, вот там такой же пейзаж образовался. Только деревьев не было.
Еще глухо здесь было. Прямо тишина зловещая. Вот каких-нибудь гигантских пауков сюда и вообще красота была бы. Для любителей такого мрака. А вот Валера любителем если и был, то теперь сразу перестал быть. Это раньше был в таких картинках какой-то романтизм, загадочность. Но как сам оказался в таком месте — сразу захотелось валить подальше. Да быстро.