Высокое окно
Шрифт:
Он взглянул на меня — несколько удивленно. Девочки у игрального автомата взглянули на меня — несколько удивленно. Я подошел к висевшему над прилавком зеркалу и взглянул в него — несколько удивленно.
Я опустился на стул и сказал:
— Двойной виски, неразбавленный.
— Извините, сэр, — все так же удивленно сказал аптекарь, — но здесь не бар.
— Да, да, — согласился я. — То есть, конечно же, нет. Я только что пережил сильное потрясение. И несколько не в себе. Чашечку кофе, пожалуйста, послабее.
Я встал со стула и прошагал к двери в тишине, громкой, как спущенная по металлическому желобу тонна угля.
Человек в черной рубашке с желтым шарфиком ухмылялся мне из-за «Нью-Рипаблик».
— Бросьте эту дрянь и вгрызайтесь во что-нибудь более солидное, типа комиксов, — посоветовал я ему просто из дружеских соображений.
Я вышел. За моей спиной кто-то сказал:
— В Голливуде их полно.
14
Поднявшийся ветер был сух и упруг; он раскачивал верхушки деревьев и подвесные фонари, отчего по стенам домов черные тени оползали медленно, как лава по склону вулкана.
Ломбард находился на Санта-Моника около Уилкокса — в тихом старомодном местечке, омываемом спокойными волнами времени. В его витрине выставлены вещи — от набора мормышек для форели в плоской деревянной коробочке до портативного органа, от складной детской коляски до фотоаппарата с четырехдюймовым объективом, от перламутрового лорнета в выцветшем бархатном футляре до несамовзводного кольта сорок четвертого калибра.
Я зашел в ломбард, над моей головой звякнул колокольчик. В глубине помещения кто-то завозился, высморкался, потом раздались шаги.
За прилавком появился старый в черной ермолке еврей и предупредительно улыбнулся мне.
Я вынул кисет, достал оттуда дублон Брэшера и положил его на прилавок. Рядом с прилавком было огромное окно, и я чувствовал себя совершенно голым. Никаких тебе потайных комнаток с резными плевательницами ручной работы и наглухо закрывающимися дверями.
Еврей взял монету и взвесил ее на ладони.
— Золото? Из фамильных тайников, а? — Он подмигнул.
— Двадцать пять, — сказал я. — Жена и детки просят хлеба.
— О, это ужасно. Золото, судя по весу. Только золото или, может быть, платина. — Он небрежно бросил монету на чашечку весов.
— Золото, да, — кивнул он. — Так десять долларов берете?
— Двадцать пять.
— За двадцать пять что я с ней буду делать? Продам или как? За те пятнадцать долларов, на которые может потянуть это золото? О'кей, пятнадцать.
— У вас надежный сейф?
— Мистер, в нашем деле — самые надежные сейфы из всех, какие только можно купить за деньги. Можете не беспокоиться. Так значит, пятнадцать, да?
— Выпишите квитанцию.
Он
— Вы живете в таком районе и занимаете деньги, — грустно покачал головой еврей, отрывая половинку квитанции и отсчитывая деньги.
Я прошелся до ближайшего киоска, купил конверт, одолжил там ручку отослал ломбардный билет на свой адрес.
Я был голоден и опустошен. Перекусив в небольшом ресторанчике, я поехал обратно в центр. Ветер все усиливался. Руль под ладонями был горяч и пылен, и на зубах скрипел песок.
В высоких зданиях постепенно зажигались огни. Серо-зеленый магазин на углу Девятой и Хилл-стрит сверкал огнями. В Белфонт Билдинг там и сям светились несколько окон — но немного. В лифте на деревянном стуле сидел все тот же старый заезженный конь с устремленным в никуда пустым взглядом — уже отплывающий в небытие.
— Вы не знаете, где можно найти коменданта этого здания?
Старик медленно повернул голову и посмотрел куда-то за мое плечо.
— Говорят, в Ну-Йорке лифты ходят очень быстро. Двадцать этажей в минуту. Очень быстро. Но это в Ну-Йорке.
— К черту Нью-Йорк, — сказал я. — Мне и здесь нравится.
— Очень толковые ребята — лифтеры в Ну-Йорке, наверное.
— Смеетесь, отец. У этих щенков всей работы-то — жать на кнопки, говорить «Доброе утро, мистер Кто-то там» да рассматривать свои прыщи в зеркале. Вот этот лифт — другое дело: с ним не каждый справится. Как вам работа?
— Я работаю двенадцать часов в день, — сказал старик. — И я доволен.
— Постарайтесь, чтобы этого не услышали профсоюзные деятели.
— Знаете, куда они могут идти?
Я помотал головой. Он сказал. Потом немножко передвинул взгляд так, что смотрел теперь почти на меня.
— Я не мог встречать вас где-нибудь раньше?
— Так о коменданте, — мягко напомнил ему я.
— Год назад он разбил очки, — сообщил старик. — Я чуть не расхохотался. Почти.
— Да, да, а где его можно сейчас найти?
Он с усилием сфокусировал взгляд на мне.
— Коменданта-то? Он дома… Разве нет?
— Конечно. Вероятно. Или пошел в кино. Но где находится его дом? Как его зовут?
— Вам-то что от него надо?
— Да. — Я с силой сжал кулак в кармане и постарался не завизжать. — Мне нужен адрес одного из съемщиков. Домашнего адреса этого съемщика, который мне нужен, нет в справочнике. Домашний адрес. То есть где он живет, а не адрес офиса. Дом, понимаете, дом, — я медленно написал рукой в воздухе «Д-О-М».
— Чей именно адрес? — спросил старик. Вопрос был так конкретен, что я даже растерялся.
— Мистера Морнингстара.
— Его нет дома. Он еще в офисе.