Высшая Школа Темной магии
Шрифт:
Усилием воли утихомирив раздражение, только усиленное утренней новостью, я спокойно поинтересовалась:
– Можно пересдать?
– Ночью пересдашь.
– Хихикнул кто-то, но я и бровью не повела.
– Попробуй.
– Хитро усмехнулся мужчина.
Подкинув и поймав короткий метательный нож, я вопросительно глянула на преподавателя - мишени уже убраны, во что метать-то? Ответом мне послужил подброшенный в воздух с большой скоростью маленький мячик. Тело среагировало само и нож, брошенный выше положения мячика в воздухе, пронзил кожаную оболочку. Я убью этого придурка!
Когда
– Ты понимаешь, что можешь выдать меня своими придирками?
– Я даже клыки оскалила.
– Да ладно тебе, никто не догадался.
– Буркнул мужчина, кажется, осознав свою ошибку.
Я только скептически фыркнула - взгляд вездесущего Зока надо было видеть. Развернувшись, я быстро зашагала к главному корпусу на бытовую магию.
Боль все копилась и копилась, не находя выхода, поэтому к концу учебного дня я по характеру походила на старую сварливую орчанку, если не считать того, что орки и в детстве ворчливы невероятно.
Завалившись в нашу с Рином комнату, я бросила сумку на пол и сразу прошла в ванную. Залезла в пустой неглубокий поддон, не включая подключенного к магическому водопроводу душа, и достала из-за голенища сапога узкий стилет.
– Боль душевную вытеснит боль телесная.
– Шепотом произнесла я один из вечных вампирских постулатов, закатывая рукав на левой руке.
Стиснув покрепче зубы, я прижала острый кончик обоюдозаточенного лезвия к коже на тыльной стороне предплечья, чтобы не повредить вены. Надавила сильнее, до крови, зашипев сквозь зубы. Моему сознанию причиняет боль слово, беспрестанно крутящееся у меня в голове. Моему телу причинит боль оно же, и перестанет мучить меня морально. Серебро отравляло кровь, обжигало кожу вокруг тонких линий, складывающихся в руны, но я терпела. Чистокровным еще больнее, не сомневаюсь, что Нарин делал так же. И не думаю, что он смог сдержать крик.
– Нира, что ты?..
– Я даже не повернула головы на вскрик, выводя последнюю линию.
Еле успела - Рин отобрал у меня стилет. Кровь из глубоких царапин, свернувшаяся, обожженная, глухо шлепалась на дно поддона.
– Нет, не лечи.
– Сипло пробормотала я, когда мужчина прошептал первые слова заклинания.
– Что случилось?
– Видимо, брюнет прочел короткое слово из трех крупных витиеватых рун.
– Маму отравили.
– Страж замотал мое предплечье тонкой тканью, осторожно расправил рукав и застегнул пуговицу на манжете.
– Странные у вас обычаи, - ворчал Рин, относя меня на руках в комнату, укладывая на постель, стаскивая с меня сапоги и укладываясь рядом, - мало того, что всем кровь пускаете, так еще и себе…
Я тесно прижалась к нему, уткнувшись носом в шею и с наслаждением подсчитывая удары его сердца, гоняющие такую горячую и вкусную кровь по сильному телу.
– А у тебя есть семья?
– Нет.
– Он нисколько не заволновался, не напрягся.
– Люди, которые меня вырастили, рассказывали, что у моих родителей долго не было детей, а потом муж моей мамы заболел.
– Муж его мамы?
– Жили они бедно, поэтому мама только одним способом смогла расплатиться с заезжим целителем.
– Я вздрогнула, а мужчина успокаивающе погладил мою спину.
– Когда мама была беременна,
Я коротко кивнула. Ему, наверное, совсем не больно. Это было давно, да и не знал он их.
– Нира.
– Ммм?
– Я потерлась носом о теплую шею, с трудом удержавшись от того, чтобы лизнуть загорелую кожу.
– Что это за кровосос тебя лапал после завтрака?
– Только в этот момент в его голосе скользнул холод.
– Отец.
– Я прикусила губу, пряча улыбку - вот это сила воли, полдня терпел.
– Я думал…
– Очень многое оказалось совсем не так, как я думала.
– Я приподнялась на локте, заглядывая в серьезные зеленые глаза.
– Все поменялось. Кроме одного. Я люблю тебя, Рин.
– И я тебя, мой маленький комарик.
– Нахально улыбнувшись, мужчина поцеловал меня в кончик носа.
Я только прикрыла глаза, снова уткнувшись носом в крепкую шею и закидывая согнутую в колене ногу на бедра брюнета. Он хмыкнул, чуть поерзав. Я потихоньку провалилась в полудрему, убаюканная теплом сильного тела.
Разбудил меня только звон колокола - ужин. Я чуть приподнялась - Рин не поменял положения за все это время, просто глядя в потолок.
– Идем?
– Он скосил на меня глаза и улыбнулся уголком губ.
– Угум… - Я села, зевая, с удовольствием потянулась.
Быстро приведя свой внешний вид в порядок, я приобняла за талию положившего мне руку на плечи стража. Чего уже теперь стесняться?
От завистливых и пылающих ненавистью взглядов девушек я испытывала лишь странное удовлетворение. Рину же вообще было на все плевать, он глубоко о чем-то задумался. Мужчина ел без аппетита, задумчиво рисуя пальцем узоры на столешнице.
– Рин?
– Я робко коснулась его пальцев. Еле ощутимо вздрогнув, он поднял на меня чуть затуманенный взгляд.
– Что такое?
– Знаешь… - Брюнет помолчал, а потом искренне и широко улыбнулся, озорно сверкнув своими потрясающими глазами.
– Засиделся я в Школе, через год пойду нормально работать.
– Отличная идея.
– Я улыбнулась в ответ, но в душе было немного тоскливо.
Он будет носиться по глухим лесам и деревням, а я не буду знать, где он и что с ним… Если бы он остался преподавать, я бы могла его навестить, ведь с нашей продолжительностью жизни год-другой разлуки - сущая ерунда.
Рин, заметно повеселев, погладил мои пальцы и с удовольствием принялся за почти нетронутый ужин. А вот у меня с аппетитом появились проблемы. Отодвинув стул, я улыбнулась уголком губ любимому и ретировалась.
В нашей комнате я сразу залезла в душ. Постояла минут пять под прохладными струями, подпитывающими мой резерв.
– Малыш, все хорошо?
– Донесся приглушенный дверью голос.
Видимо, в его памяти еще свежа моя дневная выходка.
Вздохнув, я выключила воду и замоталась в полотенце. Спохватившись, ответила преподавателю:
– Да, я сейчас.
Уйдет ведь. Доведет до выпуска мой курс и пойдет работать.
Одевшись более прилично - в пижаму, я выползла в спальню и сразу уселась за парту, положив сумку на стол - домашнее задание…