Высшая справедливость
Шрифт:
– Понял.
– С чего начнем, Стас?
– Сначала в морг.
– Может, не надо хотя бы сейчас! Я тебе сразу не решился сказать, там страшная картина… издевались. Давай потом?
– Нет! Я все должен узнать и увидеть сегодня!
Офицеры направились к лечебному корпусу госпиталя.
После посещения морга Каракурт долго молчал. Он только попросил Феликса предоставить ему номер в гостевом комплексе и не беспокоить до утра. На улице к ним подошел Лобанов, но его буквально на полуслове остановил Кауров:
– Не надо, Костя! Ничего не надо. Я знаю, что ты здесь ни при чем… Потом поговорим. Мне нужно время! Все!
Купив водки, Каракурт закрылся
В обед состоялись похороны. На них присутствовала и вся семья Лобановых. Ритуал погребения проводился под наблюдением и прикрытием «спецов» Службы. Посторонних лиц вокруг обнаружено не было. Тележурналисты «Криминала» сделали репортаж, рассказав о варварском и необъяснимом убийстве. Семью Лобановых сняли одним кадром, чтобы затем, в вечернем эфире, показать на всю страну живыми и невредимыми. Убийцам предоставлялась возможность убедиться, что они совершили промах. Съемки, естественно, курировались руководством «Виртуса».
На утро следующего дня в кабинете заместителя директора Службы собрались Феликс, Кауров и Лобанов.
Пришел ответ на запрос из колонии, где последние годы отбывал свой срок Али Комолов. Из него следовало, что Комолов вел замкнутый образ жизни. Только иногда общался с авторитетом зоны, но в состав преступной элиты не входил, предпочитая оставаться «одним на льдине». С ним, правда, считались, учитывая его силу и нрав.
На зоне Али заслужил репутацию очень жестокого, опасного и коварного человека. Комолов приблизил к себе некоего Михаила Тукина, которого полностью подчинил своей воле. «Шестеркой», однако, Тукин не стал, а являлся помощником Али. Их сближало и то, что Тукин, по прозвищу Тура, тоже был осужден к смертной казни, но введенный мораторий и пересмотр дела привели его в ту же зону, в тот же отряд. Они и освободились практически одновременно, с разницей в несколько недель. Интересен был и тот факт, что Комолов постоянно получал с воли приличный «грев». Родственники не забывали своего выродка. Деньги водились у него всегда, и, по данным администрации, деньги немалые. По запросу были высланы и последние, сделанные накануне освобождения фотографии Комолова и Тукина.
Костя внимательно посмотрел на снимки.
– Изменился, волчара, – сделал вывод Лобанов, оценивая внешность Комолова, которого когда-то видел почти пацаном, да и неудивительно. Сколько времени прошло! Но черты лица, пожалуй, прежние, только несколько шрамов, залысина и еще взгляд тот же. Хищный, безжалостный, змеиный…
Передал фотографию Каурову. Стас надолго впился взглядом в изображение подонка, убившего его семью. Желваки играли на его скулах.
– Ну что же, Али, – наконец тихо проговорил Каракурт, – теперь, значит, мы друг против друга. «Кровники» мы. И скоро ты узнаешь все муки медленной смерти. Не дам я тебе сдохнуть быстро, на дам! Клянусь памятью!
– Стас! Ты чего там шепчешь? – спросил Феликс.
– Да вот обещаю этому волку пасть разорвать!
– Запомнил? Про Комолова понятно. Я о подельнике его спрашиваю?
– Запомнил!
– Сделаем копии и возьмем с собой. Теперь, товарищи офицеры, надо выработать план действий. Давайте думать. У кого какие соображения?
– Ты, Феликс, среди нас старший, да и опыта у тебя больше, ты и начинай, – предложил Каракурт. – У меня, честно говоря, голова пока плохо соображает.
– Хорошо. Но сначала я хочу вернуться к восемьдесят третьему году. Почему тогда братья
– Уйти за кордон хотели, – ответил Костя, – тогда, помню, приказ прошел, когда несколько военнослужащих из соседней дивизии прорвались на БТРе через австрийскую границу. И по запросам нашей стороны австрийцы беглецов не выдали, вернули только оружие и бронетранспортер. Солдат объявили то ли узниками совести, то ли жертвами тоталитарного режима. Вот и эти последовали их примеру.
– Но, совершив несколько убийств, на что они могли рассчитывать, даже попав к американцам? Неужели на то, что после всего ими совершенного янки пойдут против европейского общественного мнения?
– Их мотивы понять вообще невозможно, – сказал Лобанов, – зачем убивать часового, если сами они были вооружены? Он не стоял у Комоловых на пути. Наоборот, они потеряли время, пока поднялись на пост, совершили преступление и спустились к дороге на Гутвальд. Затем обстрел чешской машины, из-за чего и подняли на ноги полицию округа, а потом нашу часть. Захват дома? Ну это еще как-то можно понять. Если бы они сразу повели себя последовательно, то есть, не трогая часового и легковой автомобиль, объявили жильцов заложниками, то имели бы неплохие шансы уйти «за бугор». Мы без санкции чешских властей самостоятельно действовать бы не смогли, а чехи, в свою очередь, тоже не стали бы рисковать своими гражданами, а передали русских западным немцам. Но вместо этого Комоловы вновь идут на убийства, перекрывая себе все пути отхода. И ладно бы убили только хозяина дома. Это еще можно было как-то объяснить…
– Объясни! – попросил Феликс. – Как можно объяснить убийство ни в чем не повинного человека?
– Может, я не так выразился, но представь: зашли Комоловы в дом, в столовую на первом этаже. Решили перекусить, выпить, а тут неожиданно появляется этот дед. Ну и выстрелил кто-то случайно. Остановился хотя бы на этом! Но они убили и его жену, вышедшую из спальни второго этажа. А потом вообще устроили кровавую бойню в детской. За что? С какой целью? А затем еще обстреляли патруль чешской полиции! Поступки их безумны, необъяснимы.
– Скорее всего, – вступил в разговор Каракурт, – дело тут вот в чем. «Заводилой» у Комоловых был старший брат, Али. И он с самого начала находился под сильным действием какого-то наркотика. Если принять эту гипотезу, то объясняется многое. Али все время совершает необдуманные поступки. Убивает, может быть, из-за какой-то старой обиды, часового, стреляет по машине, не остановившейся по его требованию, устраивает кровавую бойню в доме. Он неуправляем, а Мухтар как младший брат ничего с ним сделать не может. Дело зашло слишком далеко, и он во всем подчиняется Али. Старший брат, конечно же, не осознает, что уже невменяем. Возможно, идея укрыться в сарае, захватив заложницу, приходит именно Мухтару. Цель – хоть как-то обезопасить себя, не дав братцу убить и ее. А Али продолжает кровавую игру. Только так можно объяснить очевидную бессмысленность преступлений Комоловых.
– Вероятнее всего, так оно и было, – произнес Лобанов. – Потому что, извини, убийство твоих мало чем отличается от бойни в детской комнате чешского дома. Я видел результаты и того, и другого преступления. И уверен, что Али был главарем, а в дальнейшем, на следствии и в суде, свалил все на младшего брата. Поэтому ему и заменили расстрел зоной.
– Может, и так, – согласился Стас, – спорить не буду. Но как бы то ни было, схватка нам предстоит не с человеком, а со зверем.
– Которого еще вычислить надо, – добавил Константин.