Высший класс
Шрифт:
И, заметив, что адвокат пристально смотрит на портрет девушки, висящий над широкой софой, добавил:
— Это Дианочка… В прошлом году делали… Сами видите, разве это дитя способно на убийство?!
Гордеев ничего не ответил и, дождавшись, когда дверь за академиком закроется, позволил себе слегка покачать головой.
Диана, если только фотохудожник ей не польстил, была настоящей красавицей. Однако впечатления «дитя», как выразился ее отец, она не производила: в глубине больших синих, слегка прищуренных
Комната девушки произвела на Гордеева странное впечатление. Тщательно убранная, обставленная дорогой мебелью, она, на его взгляд, была бы совершенно безликой, если бы не вяжущийся с остальной обстановкой основательно потрепанный плюшевый зверь непонятной породы, сидевший на полу возле дивана. Игрушке явно было немало лет, и Юрий Петрович, с удивлением разглядывая это неопределенного цвета чудовище, вдруг вспомнил, как где-то читал, что такого рода привязанности — к какой-нибудь плюшевой зверюшке — испытывают только очень одинокие дети, лишенные внимания родителей.
Собственно говоря, искать здесь после того, как комнату обыскали милицейские, было и впрямь нечего. Даже если бы Диана хранила дома какие-то свидетельства своей тайной жизни, спрятать их было просто негде. Гордеев на всякий случай раздвинул шкаф-купе с зеркальной дверцей, в котором также царила какая-то холодная аккуратность, хотя яркими тряпками он был забит довольно плотно. Выдвинул оба ящика туалетного столика с симметрично расставленными флакончиками, дезодорантами и баночками с кремом: пожалуй, многовато для молодой и вполне невинной девушки косметики и парфюмерии.
В ящиках в отличие от шкафа царил полнейший, но совершенно не вдохновляющий покопаться в нем хаос из все тех же пузырьков, тюбиков из-под крема и прочего мелкого хлама. Гордеев задвинул их обратно: больше искать здесь было нечего и негде. Помимо софы, туалетного столика и шкафа в Дианиной комнате не было абсолютно ничего, даже письменного стола. Пушистый ковер на полу, под который тоже ничего не спрячешь. Юрий Петрович еще раз обвел глазами эту сверхлаконичную, почти не жилую обстановку и уже шагнул было к двери, когда с той стороны в нее кто-то тихонечко постучал.
— Да-да! — машинально отозвался адвокат, уверенный, что сейчас увидит если и не академика, то мать Дианы. И в следующую секунду замер от изумления: на пороге стояла молодая девушка со столь ярко выраженной восточной внешностью, что обычная одежда, поверх которой был накинут фартук, смотрелась на ней почти дико: к подобному личику более всего подошло бы какое-нибудь кимоно, расписанное драконами…
— Прошу меня простить, — негромко произнесла она удивительно ровным, лишенным интонаций голосом, — но мне необходимо
— В-вы кто? — опомнился Гордеев. И тут же смутился, поняв, что вопрос прозвучал не вполне вежливо.
Девушка не обратила на это ни малейшего внимания.
— Можете называть меня Линой, здесь все меня так зовут. Я помощница по хозяйству господ Гродневых… Я живу здесь довольно давно.
— Как давно? — Юрий Петрович успел избавиться от неловкости и теперь заинтересованно разглядывал здешнюю прислугу.
— Если это важно, то четыре года, — вежливо ответила она. — Я должна отдать вам то, что вы ищете, но хозяин знать не должен…
Неуловимо гибким движением Лина извлекла откуда-то из-за фартука довольно объемистую общую тетрадь, корочки которой крепились стальной спиралькой. — Вы ведь это ищете? Это дневник Дианы…
— Откуда он у вас? — поинтересовался Гордеев, забирая тетрадь из рук Лины. И невольно оглядел комнату еще раз, дабы убедиться, что спрятать здесь свой дневник Диана действительно не могла… Следовательно, эта восточная красотка поверенная в делах девушки?
Но Лина словно прочла его мысли и все так же невыразительно покачала головой:
— Когда пришли из милиции, я забрала тетрадь отсюда и перепрятала. Нельзя, чтоб это попало к ним в руки. Вы — другое дело, вы будете ее искать, возможно, это вам пригодится.
Девушка неожиданно скользнула мимо адвоката к дивану и подняла с пола игрушечное чудище. Перевернув его на глазах изумленного Гордеева вниз головой, она провела рукой по спине игрушки, и та неожиданно распалась или, точнее, распоролась надвое.
— Дневник был здесь, — произнесла Лина и, помолчав, добавила: — Я его не читала. Мне это не нужно, я и так знаю все, что не знает хозяин.
Юрий Петрович посмотрел на Лину вопросительно, но спросить, откуда и что именно она знает, не успел, она снова опередила его:
— Моя старшая сестра работает менеджером игорного зала в клубе «Техас», — и снова добавила не с просительной, а с утвердительной интонацией: — Хозяин ничего знать не должен.
Только когда за Линой закрылась дверь, Юрий Петрович Гордеев сообразил, что за все время общения с этой «китаяночкой» он едва ли произнес вслух пару-тройку слов… Ну и ну!
Он решительно вышел из комнаты и постучал в дверь кабинета Гроднева.
Обстановка этой комнаты разительно отличалась от Дианиной. И дело было не в том, что там обитала девушка, а здесь — пожилой мужчина. Просто никаким, тем более холодным и педантичным порядком тут и близко не пахло. Гордеев подумал, что кабинет, несмотря на заваленный бумагами стол со старомодной лампой, на стопки книг, лежащих прямо на полу, хотя две стены комнаты занимали книжные полки, местами свободные, выглядел на удивление обжитым и уютным.