Выстрелы над яром
Шрифт:
Холодный ветерок напомнил — пора погреться. Лешка наклонился, воткнул заступ в глину, а когда выпрямился, чтобы глину отбросить, увидел Тамару. Она вприпрыжку бежала к яме с лопатой, а за ней, не торопясь, шла Зинаида Антоновна.
— Я тоже хочу копать, — возражала племянница тетушке, которая утверждала, что и без нее обойдется. Правда, Зинаида Антоновна была убеждена, что физическая работа девочке не повредит, но родители Тамары были другого мнения. И тете Зине не хотелось выслушивать
На Тамаре был костюм не совсем подходящий для работы в саду, но попроще у нее вряд ли что было.
— Добрый день, Леша. Пришла помогать…
— Ну, ну, — улыбнулся Лешка. Он почувствовал, что она пришла помогать именно потому, что он здесь.
— Вот нагонишь мозоли и не сможешь играть на пианино, тогда будет мне, — ворчала, подойдя, Зинаида Антоновна. — Ты лучше постой, а мы с Лешей сами управимся.
— Ой, тетя, оставьте: я играю пальцами, а не ладонями…
Тамара с силой воткнула лопату в грунт. Отбросила глину. Потом еще раз копнула…
— Не торопись, — посоветовал Леша. — С непривычки натрешь мозоли.
После третьей лопаты Тамара уже дышала с трудом, но не сдавалась. На ее покрасневшем лице появились капельки пота. «Старается, — подумал Леша, — может ради меня?». И эта мысль почему-то была ему приятна.
Тетя Зина не могла стоять без дела, к тому же не хотела «висеть» над увлеченными работой детьми.
— Я пойду за граблями, буду подгребать листья, — сказала, уходя от ямы.
— Отдохнем немного, — остановил Леша Тамару.
Сигнал был подан вовремя. Тамара заметно устала, но первой не хотела объявлять передышку.
— Да, пожалуй… — согласилась девочка.
— А у тебя крепкие руки! — удивился Леша.
— Тренировка. Сколько лет бью пальцами по клавишам. Дай-ка свою руку… Что, чувствуешь?..
— Чувствую… — покраснел Леша от прикосновения ее мягких пальцев и крепкого пожатия.
После небольшого перерыва Тамара тряхнула кудрями и опять начала энергично работать. Она впервые была с Лешей так близко: дышала, говорила, сталкивалась с ним лицом к лицу, смеялась. Впервые и Лешке было так приятно работать.
Во время следующей передышки он сказал:
— У нас есть свой клуб…
— В школе?
— В школе — пионерская комната. А то у нас во дворе, в дощатнике. Сами оборудовали. Там когда-то дрожки стояли…
— Те, на которых бандиты пытались увезти моего папу?
— Да. Когда дрожки продали, много места освободилось. Мы с Юрой решили сделать сцену и поставить спектакль.
— А меня возьмете? — загорелась Тамара.
— Возьмем. Только вот, пустит ли тебя отец?
— Буду я его спрашивать, — расхрабрилась Тамара. — Конечно же, он меня не пустит. А я
— А мама?
— То же, что и папа: «Ах, ох — как можно!» А если бы они увидели меня здесь с лопатой? Обморок! Хорошо, что они ушли в город. Пусть бы они чаще уходили из дома…
— Ты не любишь своих родителей?
— Почему же. Люблю и жалею. И сожалею: почему мы не бедные?
— Что же в этом хорошего?
— Борьба за жизнь: когда ты сам делаешь для всех и для себя. А когда тебе все подано на блюдечке с золотой каемочкой… — Тамара поморщилась. — И еще. «Где есть авторитеты, там неизбежно духовное рабство…» Знаешь, кто это сказал? Максим Горький. А мой папа — авторитет.
— А что, Горький писал про твоего папу? — удивился Лешка.
Тамара рассмеялась:
— Не про него он писал, а вообще… Я же, читая, подумала про своего папу: если он сказал — точка и не смей возражать. Рабу остается молчать или лгать…
Тамара удивила Лешку. Она открывалась перед ним совершенно не такой, как он себе ее представлял. Она всегда казалась ему изнеженной девочкой из богатой семьи, хоть и очень отзывчивой.
— Ты мне завидуешь? Тамара подумала:
— Если б была мальчишкой — конечно. Эх, будем копать!
Из-за туч блеснуло солнце — и все вокруг оживилось.
— А Вася говорит — будем делать арену, как в цирке, а не сцену. Опилок наносим… — вновь заговорил о дощатнике Леша.
— Какой Вася? Тот, которому я перевязывала ногу?
— Да. Он акробат…
— Правда?
— Правда. Если бы ты видела, какое сальто он выделывает! Он тоже будет выступать.
Они снова увлеклись работой, хотя усталость давала себя знать. Но вот, словно сговорившись, оба вдруг остановились и, опершись на лопаты, стали разглядывать друг друга:
— А у тебя пот на носу…
— И у тебя…
Ветерок обдал их лица и взъерошил волосы.
— Приятно, правда?
— Ага…
Они рассмеялись.
— Поехали дальше?
— Поехали…
Работа спорилась. Пока тетя Зина ходила за граблями, яма стала по пояс.
— Пожалуй, хватит, — сказала Зинаида Антоновна.
— Еще немного, только выровняем яму — и тогда хватит, — согласился Леша, хотя, по правде говоря, ему хотелось, чтобы работа продолжалась. И у Тамары было такое желание. Ей опостылело одиночество. Если бы не тетя Зина, с которой можно было отвести душу, пошалить, то можно было бы помереть от тоски. Все расписано, все определено: школа, уроки, занятия по музыке, обед, отдых… «Таг фир таг» — день за днем, как говорит ее отец — Леопольд Антонович: в его доме был заведен порядок на немецкий лад.