Вывод
Шрифт:
– Да что же это такое?! – Спиртяшкина вскочила как ошпаренная.
– Сволочь! Скотина! Паразит! – посыпались из её сахарных уст громогласные оскорбления.
Спиртяшкин никак не реагировал.
– Ах, так? – Манюня растрепала свои волосы, отхлестала себя по щекам, рванула на себе ночную рубаху, и выскочив на лестничную площадку, заголосила что есть мочи:
– Лю-ю-юди! Убива-а-ю-ю-ют!!!
На её истошные крики вышли на площадку сонные соседи.
– Мань, опять тебя твой лупит? – вяло поинтересовались они. Затем пожалели: – Бедненькая ты наша, горемыка. – Затем пообещали: –
– Не надо полицию, – шмыгая носом, попросила Спиртяшкина. Спасибо, дорогие соседи, за участие. Идите спать.
Соседи привычно послушались и, привычно причитая, разошлись по своим квартирам. Манюня тоже вернулась к себе домой.
Витя как ни в чём не бывало пускал слюни. Когда она легла к нему он повернул голову и с тревогой спросил:
– Что-то случилось? Ты плохо выглядишь, Маня.
– Всё хорошо, милый. Это у меня пятничный синдром. Пройдёт. Спи.
– А, ну смотри, – Витя сладко потянулся и опять впечатался носом в ковёр.
Манюня смачно зевнула, а затем сплюнула на ладонь выпавший зуб – результат хлестания себя по щекам.
– Нищего, мне кафедся что тепель у нас фсё будет ф полядке. сказала она и погрузилась в сон.
Через месяц Спиртяшкины купили новый холодильник, а этот, древний, помятый, отдали другу Спиртяшкина – Бражкину, который в отличии от Вити никак не мог бросить пить.
Критику принял
У меня тут отпуск подошёл, ну и загудел я на неделю. На восьмой день очнулся я, и охватило меня такое раскаяние, такое раскаяние. И я сказал себе: «Сволочь ты. Ну ты и сволочь. Что ты, сволочь, обещал жене в моменты просветления? Что?! А действительно – что? Пить остановиться? Ну это само собой. А ещё что? Тьфу-ты! Побриться же я обещал!»
Ну, раз обещал – обещания надо выполнять. Побрёл я в ванную комнату. Кое-как обнаружил выключатель, кое-как обнаружил зеркало. Формы круг. Заглянул я в него… и рухнул в ванну от увиденного ужаса. Хорошо что в ванне бельё замоченное лежало и я не убился. Мокрый, словно китайский подгузник, я снова принял устойчивое положение и приблизился к зеркалу формы круг.
Братцы! Гляжу я в зеркало, а из зеркала на меня чёрт зырит. Чёрт даже для чёрта уж очень уродливый. Морда вся какая-то перекошенная, уши как у осла, борода как у козла, глаза как у коровы. Короче ни чёрт, а монстр из фильма ужасов, но страшнее.
«Ну, думаю, началось. Вот она и подкралась незаметно – белая горячка.»
«Что ж, – сказал я, обречённо вздохнув, – здравствуй, чёртушка, или как там тебя. Что там у нас в аду новенького? Котлы не прохудились? Угля в недрах хватает? А клиентов?»
Чёрт, или там как его, в ответ мне что-то своими губищами прошамкал, ушами покивал: мол, всё нормалёк, клиент ты наш будущий.
Тогда я сказал: Можно, волосатый, я побреюсь? Исчезни на минутку, открой обзор, так сказать. А то придут за мной эти в белом, со шприцами наперевес, повяжут. Кто меня потом побреет? Смотрю – не слушается меня чудище. Плюнул я ему в рожу и стал бриться наугад.
Бреюсь я, с бровями стараюсь поаккуратней, а этот гад между делом издевается надо мной. То копытом у виска покрутит, то оскалится улыбкой аля лошадь. А я по натуре человек горячий, оскорблений не люблю. Я злиться начал. А тут себя ещё одиколончиком побрызгал. Обильно. Ну и озверел окончательно.
Взял я и врезал флаконом с одеколоном по чёрту, или как там его.
Но вышло так, что врезал-то я и по чёрту и по зеркалу формы круг. А оно, бедное, вдребезги, обесформилось. И тут увидел я, что чёрт-то вместе с зеркалом испарился.
Ф-фух! У меня гора с плеч. К тому же я побрился, вроде бы.
Пришла домой жена. Я ей всё рассказал: так, мол, и так, с ума чуть не сошёл.
Она час хохотала, а потом открылась.
– Это, милый, у тебя не белая горячка была и не чёрта ты видел. Это я купила кривое зеркало и вместо нормального в ванной комнате повесила.
– Зачем? – удивился я.
– Затем, чтобы ты на себя посмотрел, как ты выглядишь на самом деле после пьянок! – вы палила жена.
И, как ни странно, я на жену не обиделся. Я критику принял и завязал. По крайней мере по семь дней пить.
Черенок
– Здравствуйте, доктор.
– Здравствуйте, садитесь.
– Спасибо, но я пока стоя.
– Жалобы?
– Я на грабли наступил, доктор.
– А, так вы плохо видите? Это вам к окулисту, батенька. А я уролог. У-ро-лог!
– Я знаю, что вы уролог, мне к вам, а окулист подождёт. Можно я по порядку?… Вчера мы с женой были на даче. Она грабила грядки, а я к ней начал приставать…
– О! А это уже мой профиль!
– Я к ней на счёт бутылки стал приставать, ну, чтоб она на бутылку мне дала. А то я же тоже работал, умаялся и мне с устатку…
– Ага. Так ведь вам к наркологу надо, друг мой.
– Я думаю об этом. Но прежде мне к вам. Так вот: жена грядки грабит, а я у неё на бутылку клянчу. Клянчу и клянчу, клянчу и клянчу. Короче, психанула она, и ка-ак жахнет мне по спине граблями. Слава богу – черенком. Черенок сломался…
– Понял. Вам – к хирургу! Со спиной! Всего доброго!
– Да что же это такое! К вам мне доктор, к вам! Спина подождёт! И хирург! И окулист! И нарколог!
– А невропатолог?
– И невропатолог подождёт! Уф! Как он разболелся опять!… Так вот: черенок сломался, грабли жена бросила, но денег мне на бутылку дала. Я деньги в кулак и бежать… Недолго бежал…
Черенок граблей этих, после того как жена его об мою спину сломала высотой стал как раз по моё достоинство. Я побежал и на грабли наступил, ну и прилетело мне этим обломышом по моему… достоинству.
– Ишь как всё срослось.
– Да хоть бы срослось.
– Мда. Вы действительно по адресу пришли. Ну, показывайте свой ЧЕРЕНОК.
Аварийная посадка
Лето, солнечный день. Огромная «ничейная» свалка, расположенная недалеко от дачного сектора. По свалке бродят люди, они что-то мирно ищут, и то, что находят складывают либо в мешки, либо сразу в рот. Где-то вдалеке копошатся дачники. Неожиданно на свалку плюхается военный самолёт. В кабине лётчика врубается до этого молчавшая связь.