Вывоз мусора
Шрифт:
На следующий день Гомес проснулся в палате, необыкновенно светлой и чистой. Он был один, подключённый к компьютеру, безо всякой боли, но чуть усталый, а напротив висела картина Эдварда Хоппера Rooms by the Sea («Комнаты у моря»). Вот и прекрасно, круг замкнулся – призрак Наташи Хоппер из Коктебеля догнал его.
И тут в палату вошла сестра – на вид обычная, как столовый прибор, и с бейджиком от руки Tanya Lekstor nurse (Таня Лекстор, медсестра). Вместе с тем что-то было в ней из другой жизни, как запах кофе, скажем (Тони мысленно перенёсся в Москву), сигарет и корицы в клубе Bilingua
– Мы не знакомы? – спросил Тони.
– Вряд ли, – ответила медсестра холодно (как подобает, вероятно, при первом знакомстве с пациентом), но тут же и засмеялась: – Вам лучше?
– Не знаю.
Он и правда не знал. Нога не болела, но это-то и странно. Тони не чувствовал ни боли, как прежде, ни тревоги, зато возникло ощущение, что он влюбляется. На Лекстор были чулки со швом, она говорила с акцентом. Не исключено, как и Гомес, Таня сбежала в Vila Do Conde от тех же, что и он, страхов. Или примерно от тех же. Как бы то ни было, некая «советскость» угадывалась во всём её облике, будь то РФ, Литва или Польша.
– Не волнуйтесь, – прочла его мысли новая любовь. – Нога на месте, но боль вернётся. Вы так смотрите на меня, словно влюбились.
– Простите, – замялся Тони, – с головой что-то.
– Ясно.
Лекстор перевязала его, заглянула в компьютер и, записав что-то в карту, засобиралась.
– Удачи, Тони. Если что-то понадобится – вот кнопка, – она указала на кнопку у изголовья больного и ушла, тихо, почти бесшумно прикрыв за собою дверь.
Вечером явился дядя из полиции и всё расспрашивал, как же так и кто стрелял в него?
– Не знаю, какой-то хуй из Луганска.
– Huy?
– Украинские сепаратисты, – пояснил Тони. – Вы разве не слышали?
Нет, он не слышал, а если и слышал, то краем уха: «Что есть Луганск?», «Знали ли вы стрелявшего?» и так далее.
Пару раз его навестила Подравка. Как и всегда, с нею было легко, но скучно, а из головы не выходила Лекстор. При мысли о ней всё кружилось, внутри включался вентилятор и ускорялось время. Хотелось видеть её, смеяться и кататься на лифте, но лифт не работал, и Тони не знал, заработает ли (он не влюблялся уже месяцев сто – не слишком ли долго, и не пройдёт ли это к утру?). Не прошло.
У Лекстор умные глаза, тонкие пальцы (коричневый лак) и внешность Бейнсли (Мелани Тьерри) из фильма «Теорема Зеро» (The Zero Theorem, режиссёр Терри Гиллиам, сценарий Пэта Рашина, в главных ролях Кристоф Вальц, Мелани Тьерри; Великобритания, Румыния, 2013).
Оказалось, она из Польши (настоящее имя Мотя Левицкая), поклонница Кафки, Гриши Брускина и Марка Дауна, панк-музыканта из Австралии. Она много читает, красива, но не ослепительно, и, так же как Гомес, слушает радио «Свобода» по-русски. Законченная антикоммунистка, по её же словам, Мотя придерживалась правых взглядов и мечтала переехать в Америку. Португалию (как и в целом ЕС) она считала, и вполне справедливо, «новым социализмом»: нет смысла работать. Её оклад, к примеру, не многим отличался от пособия Тони, левака из «Сиризы», «Подемоса» или мигранта-мусульманина (часто бандита и воинствующего исламиста, как показали недавние теракты в Париже и нападения на женщин в Кёльне).
Математический эквивалент волшебства, по мнению известного математика Маркуса Дю Сотоя (Marcus du Sautoy), может быть представлен в том числе произведением мнимых чисел: i x i = -i, где i – мнимое число (фактически его нет, а «минус i» ошеломляет). То же и с влюблённостью, размышлял Тони, она – как функция от мнимых (воображаемых и условных) образов.
– Вы что, ботаник? – спросила Лекстор накануне выписки.
Тони смутился, а днём позже пригласил её в кафе Rio у акведука. Акведук в Конди построен в 1714 году. Протяжённостью в пять километров, он простирался от монастыря Санта-Клары на северо-восток и изначально имел 999 арок. Уникальное сооружение, но сегодня от акведука мало что осталось – лишь чудом уцелевшая совокупность фрагментов.
Лекстор выглядела ещё красивей. Во всяком случае, так казалось. До последнего Гомес не знал, придёт ли она («Как получится, Тони»), и вот пришла – они вместе, над их столиком абажур цвета песчаной отмели в час заката, ароматнейший кофе и площадь Республики за окном.
– И как вам тут? – Тони неопределённо обвёл взглядом площадь. После дождя включились фонари, небо уже остыло и опускался туман.
– Не знаю, Тони, работа – дом. Но море, песчаная отмель, как вы заметили, – всё это неплохой обмен.
Лекстор и в самом деле радости не излучала. Её улыбка была наигранной, и, хотя шла к лицу, образу явно недоставало легкомыслия, особой оторванности, что ли, по которой Гомес давно скучал – ещё со времени клубных похождений в конце 2000-х. Люди с тех пор насупились и если не притихли, то подурнели.
– А вам? – спросила медсестра по-русски. – Вы астроном, но метёте улицу. Не надоело?
– Пока нет, – Тони замялся, подбирая слова. Слова не подбирались. – Здесь другое.
Им принесли ещё виски, ведёрко льда и суши: «Филадельфию с угрём» (угорь, сливочный сыр, огурец), «Тунец спайси» (тунец, соус спайси, зелёный лук) и «Чукку» (водоросли чукка, соус «Гамадари»).
– Другое?
«Другим» была, естественно, история Гомеса о его перемещениях (с «пикета» на «пикет»). Тони не терпелось. Поверит Лекстор или нет – не важно (хотелось бы, конечно, но он ведь и сам едва верил). На самом деле, Тони рассчитывал через рассказ хотя бы снять боль (искренность придаёт сил), а в идеале – найти друга.
– Друга – не знаю, но подругу вы точно нашли, – Лекстор выслушала рассказ, поправила чёлку и потянулась за сигаретами.
На десерт у них были миндальные пирожные со сметаной, желе из красных ягод и секс в отеле напротив. Над Конди навис туман, но к утру он рассеялся.
Виски «Блэк Боттл» оказался на удивление качественным; голова не болела, да и вообще свидание обоим пошло на пользу: Гомес убедился, что он не псих, а Лекстор хоть и сомневалась, но что-то случилось – она смеялась, подолгу играла с его руками, и в глазах у неё заискрились тончайшие светодиоды.
Вот вам и Мотя. Она живо заинтересовалась проблемой управляемого перемещения и уже в среду познакомила Тони с профессором Майком Доджем из США. В Лиссабонском университете он читал Machines («Машины») – весьма популярный у студентов курс о будущем робототехники. Относительно молодой человек (на вид не старше тридцати), он буквально притягивал своей начитанностью, широчайшим кругозором и мягкой манерой общения. Иначе говоря, профессор Додж являлся не только высококлассным специалистом, но был воспитан и скромен – редкое сочетание в научной среде выскочек и задавал.