Выявление паразмата
Шрифт:
– Н-не-его-он-н… ну-у и-иди-иж-же-е-е.
И столько было в этом призыве неги сладострастия и желания, что Негон вновь мгновенно запылал и кинулся в объятия паразматички. И про всё забылось… Так жарко и беспощадно Негона ещё не любили… Это были всёзахватывающие минуты адского пламени страсти, соединения с вулканом любви…
Но если для него она в эти минуты была всем, то он лишь инструментом со своей мелодией в симфонии, выдаваемой оркестром её организма. И он чувствовал её отстранённость: она не реагировала на его тело, руки и желания так же чутко, как старался он. Особенно ярко это стало заметно, когда он остыл, а в Илде всё ещё бродили проклятые паразитные биотоки. Понимание этого сильно
Наконец затихла и она. И, размякнув, обессиленная выпустила его из объятий. Пока она приходила в себя, Негон успел принять душ, полакомиться тортом и запить его чаем и фантиссой.
Илда вошла в гостиную, красивая и абсолютно нагая, увидела собирающегося Негона и удивилась:
– Ты уходишь? Зачем?
– Дела, – кратко ответил Негон, продолжая одеваться, затем добавил. – Я за тебя спокоен, с тобой остаётся мой напарник – игольник.
Она не ответила, не стала протестовать, упрашивать, а молча, не слишком ловко стала помогать ему одеваться. Чувствовалось, что она ещё не совсем пришла в себя. На прощание поцеловала, сунула в кармашек рубашки свою визитную карточку и попросила:
– Не забывай меня.
«И мой игольник», – добавил за неё про себя Негон. Любовь натуралки ранила гордость и самоуважение чува: он не хотел быть вторым после игольника. И не собирался возвращаться к ней. Выйдя из подъезда дома к парку перед ним, Негон выбросил визитку Илды и навсегда забыл её. Так он думал.
Глава третья
Вечер заканчивался, на тёмном небосводе уже сверкали звёзды ночной подсветки, в парке зажглась иллюминация. Распахнув куртку, Негон включил дисплей гибкого ликомпа (личного компьютера), вшитого слева внутри на отвороте. До начала командирского времени оставалось два часа ноль пять минут.
Мало! В обрез! Накопившееся раздражение подымалось волной безадресной злости, которая потом падёт вовнутрь недовольством собой, обстоятельствами, происшедшим, происходящим, окружающим. Обычно такое раздражение пропадала втуне, если только кто-то не попадал под горячую руку.
Негон набрал программу ориентации, дисплей тут же послушно высветил его координаты и схему района вокруг, кратчайшие маршруты до остановок трама и трола и до ближайшего крупного транспортного узла-станции.
Быстрым решительным шагом Негон двинулся внутрь парка. Там было уже безлюдно. На дорожке ведущей к центру он встретил лишь компанию пацанок, да кто-то топал сзади. А ведь два часа ранее, когда они с Илдой проходили парк, здесь пел музыкальный фонтан, шаталось немало народу, как обычно, в основном женщины, и среди них несколько весьма-и-весьма интересных.
Выйдя в центр парка, Негон огляделся. Фонтан уже опал и только журчал, на скамьях вокруг сидели и лежали человек пятнадцать. Две девицы – так себе, ещё одна, зажавшая парня, – тоже не шик…
Надо было идти к остановке трама. Он соориентировался и пошёл в нужном направлении.
Что-то было не так. Раздражение отступало, беспокойство росло…
Сорвались со скамьи и пошли наперерез два паразматика. Негон ускорил шаг, чтобы успеть обойти их, но те рванулись тоже, выхватывая из под плащей паразитры. Закричали, приказывая остановиться. Дальше всё поехало-полетело быстрее быстрого. Его действия были почти на грани инстинкта, мышцы приводили тело в движение быстрее, чем мысль оформлялась в мозгу, а мозг принимал решение. Исчезло всё лишнее, осталась кристально-прозрачная пустота, где плескалась холодная злость.
Картина всего вокруг вдруг стала так ясна, как будто на затылке у Негона появились глаза и он увидел: удивлённые лица девиц; ещё три двойки боевиков, вскакивающих со скамеек; подбегающего сзади с уже нацеленным паразитром паразматика, видно шедшего за ним. Осознание увиденного, казалось, приходило быстрее, чем сама картинка проявлялась в мозгу.
Сделав как бы по инерции ещё пару шагов, затормозив в метре от боевиков, Негон сделал полушаг назад – отступление для прыжка – и взвился вперёд, сумев в кульбите поочерёдным ударом обеих ног выбить оружие. Уже в воздухе, переворачиваясь, Негон заметил отблеск выстрела, услышал скрип и ощутил мурашки, пробежавшиеся по телу. Приземлившись, ещё не разогнувшись, с полуоборота, выдернув вертун, он выстрелил в преследователя. Но перед этим ещё одна волна мурашек накрыла его, жутко зачесалась правая скула.
Паразматик рухнул наземь, завизжали девицы.
Слава богу, у этих паразматиков были маломощные паразитры…
Он рано радовался. Слева двое разворачивали тяжелый паразматр… «У них здесь что? – намечаются артиллерийские учения или охота на слонов?» Вертуном их не достать, метров тридцать…
Негон развернулся и побежал. Перепрыгнул через двух первых паразматиков, пытавшихся его перехватить и валявшихся сейчас в болевом шоке: наверняка он сломал им руки, к тому же их задел выстрел заднего паразматика. Уже почти на выходе из аллеи его достали, но сравнительно слабо. Это был лишь шлейф – они промахнулись. Основная масса плазмы пронеслась мимо по прямой аллее и врезалась в стену дома за парком, распластавшись радужным пятном. Но и от шлейфа его всего пробрало нервным морозом и скребущей щекоткой, сбило с ровного бега и выдавило из груди приступ нервного смеха.
Быстрее в кусты, за деревья!
Негон свернул с аллеи, но спрятаться не успел. По ногам ударила горячая резкая боль, вспыхнула в ступнях и икрах и оттуда вонзилась в колени. Падая, он сумел перегруппироваться и упал не жёстко, а скользяще, с боковым переворотом.
Непереносимая боль охватила ноги, схваченные ниже колен судорогами и спазмами – кости, казалось, скрутились штопором…
Хорошо, что он уже вне досягаемости прямого выстрела. Пока… Нет, дожидаться их он не будет. Негон пополз, буквально шагая руками, волоча за собой скрюченные ноги. Он потащился обратно в глубь парка. Если и будут искать, то скорей всего в противоположном направлении. «Прошагав» таким образом метров сто, Негон оказался недалеко от центра, выбрал место потемнее и, устало дыша, прислонился к дереву.
«Чёрт побери, где патрульные?»
Он успел пройтись по впадинкам вызовника «нападение» и «применение оружие» в самом начале нападения – ещё в центре парка.
Негон заново несколько раз прошёлся по впадинкам вызовника. По всем. Теперь его вызовник пищит на весь Город-дом.
Там, где его подбили, расцвели сполохи выстрелов: прочёсывали парк. Нервничают: шмаляют по каждому кусту и в темноту. Вспышки отдалялись. Держа наготове вертун, Негон задумался. Сейчас, когда горячка схватки прошла, надо было попытаться спокойно проанализировать события с момента, когда он вышел из дома.
Его вели – это ясно. Как?.. Ну, по большому счёту, это не важно. Кто? Кажется, нервные… Скорее всего замухрышка – это проверка, возможно, окончательная. Ну и что? Выяснили, что он сфэн или мент. Дальше что? Ведут до дома Илды и готовят засаду. И какую!!! Почувствовать неладное было нетрудно – столько одиноких мужиков на скамейках! Если бы не его раздражение и злость на себя и Илду… Ну, ладно, профукал, так профукал… Встаёт главный вопрос:для чего?! Посадить на игольник? Нет, глупо. Ликвидировать? За что?! Они что – взбесились? Нервные стали бешенными? И почему не вчера или завтра, или послезавтра, а именно сегодня в ночь, когда он в полном облачении направляется на акцию? Может это связано с акцией? Тогда они знают больше меня…