Выйти замуж любой ценой
Шрифт:
Танька слушала, нахмурившись, а потом еще некоторое время продолжала молчать.
– Мне кажется, ты плохо знаешь этого человека, – наконец заявила она.
– Учитывая, что мы в последнее время почти не расстаемся… в любом случае, ты-то его совсем не знаешь…
– У сестры не было от меня секретов.
– Будь он последним мерзавцем, Ольга сама бы его бросила. Со здравым смыслом у нее проблем не было.
– Здравый смысл не спасает от любви.
– Да я не спорю…
– А что твой Юрка? Он действительно покончил жизнь самоубийством? –
– Следователь в это как будто верит, а я – нет. Почти уверена, его убили.
– Но… с какой стати?
– Вот это я и пытаюсь понять.
– Значит, вы занимаетесь расследованием? – хмуро разглядывая пол под своими ногами, произнесла Танька. – Полицейские никого не нашли, а вы, конечно…
– Они не заинтересованы в этом деле лично. А Платон Сергеевич поклялся упечь супостата за решетку.
– И… у вас есть успехи?
– Пока хвастать нечем. Будет что рассказать, позвоню.
Уходя, я оставила Таньку в глубокой задумчивости. Итак, ее сестра сделала пирсинг примерно за месяц до похищения и перекрасила волосы, вновь став шатенкой. И что это нам дает? Да ничего. С какой стати я вообще привязалась к этому пирсингу? Надо бы попросту выбросить его из головы, но зрело в душе беспокойство. Смутное. Словами его не выразить, но оно было, и, как выяснилось, не только у меня.
Не успела я пересказать Протасову наш разговор с Танькой, как он тут же заявил:
– Надо найти салон, в котором побывала Ольга. Не дома же она себе пупок прокалывала. Посмотри в Интернете, много в городе таких салонов?
Их оказалось куда больше, чем хотелось бы. Я открыла карту города и, оставив метки в тех местах, где находились салоны, прикинула возможный маршрут. Если прочесывать все, то понадобится не один день.
– Она должна была выбрать тот салон, что ближе к ее дому, – понаблюдав за моими манипуляциями, высказался Протасов.
– Необязательно. Допустим, она, проезжая по городу, увидела вывеску и тут же решила, что надо сделать пирсинг. Чтобы забыть тебя побыстрее, – съязвила я. – Правда, неясно, каким образом одно желание соотносится с другим.
– У женщин всегда так, – кивнул Платон Сергеевич.
– Может, мы дурака валяем? – подумав немного, вздохнула я. – На кой черт нам этот салон?
– Все надо доводить до конца, – глубокомысленно изрек Протасов, из чего я заключила, что ответа на мой вопрос он не знает.
– А что большая любовь Зараева? – вновь спросила я.
– Пока молчит, в зоне недосягаемости.
В общем, мы отправились в ближайший к Ольгиному дому салон, подозреваю, исключительно потому, что ничего лучше Платон Сергеевич придумать не мог, а на месте ему не сиделось. Когда мы приехали по первому адресу, меня озарило:
– Как ты собираешься выяснить, была она здесь или нет, вдруг фамилии клиентов они не записывают?
Протасов молча продемонстрировал фотографию Ольги, достав ее из бумажника. И это, скажу честно, мне очень не понравилось. Еще больше не понравилась надпись на оборотной стороне фотографии: «Я всегда
– Что?
– Ничего. Топай один, я здесь подожду.
Протасов ушел, косясь на меня с выражением на физиономии, которое я никак не могла определить, и оттого злилась на него еще больше. Тут же пожалела, что осталась в машине, сидеть одной скучно. Вдруг Платон Сергеевич узнает нечто важное, а мне не расскажет? К счастью, вернулся он быстро, и разочарование на его лице легко угадывалось.
– Не повезло? – задала я вопрос, когда он сел рядом. Протасов предпочел не отвечать, завел мотор, и мы отправились в следующий салон.
На то, чтобы проверить двенадцать адресов, ушло почти три часа. Везение где-то задерживалось. И тогда я решила двигаться от обратного: выбрала самый удаленный от Ольгиного дома салон. Правда, и там на удачу не особо рассчитывала. Если уж не везет, то, как правило, долго.
Салон находился в подвале жилого дома и выглядел, мягко говоря, не особо респектабельно. В единственном окне, расположенном ниже уровня асфальта, была выставлена фотография мужика, сплошь покрытого татуировками, с кольцом в носу, бровях и обоих ушах. Тут же надпись красным фломастером, успевшим выцвести до бледно-розового цвета: «Татуировка, пирсинг» и часы работы. Протасов потянул на себя железную дверь, уже хотел войти, опомнился и пропустил меня вперед. Я вошла с некоторой опаской, узкий коридор тонул в полумраке, впереди на длинном шнуре раскачивалась единственная лампочка.
Услышав наши шаги, появился парень лет тридцати, и я поняла, что именно его видела на фотографии, правда, в реальности железа на нем оказалось еще больше. Он оглядел нас с сомнением и уточнил:
– Вы ко мне?
– К вам, – кивнул Протасов, а парень неожиданно широко улыбнулся.
– Парную татуировку?
Я испуганно перевела взгляд на Протасова, тот покачал головой и достал фотографию Ольги. Татуированный бросил на нее взгляд без всякого интереса и вернул назад, я ожидала услышать в ответ «не знаю, не видел» и уже собралась уходить, когда он огорошил:
– Была она у меня, весной, примерно месяца три назад, может, больше.
– Уверены? – уточнил Платон Сергеевич, боясь спугнуть удачу.
– На память не жалуюсь, – пожал татуированный плечами, человеком он оказался разговорчивым, несмотря на свой устрашающий вид, потому что продолжил без всякого к тому побуждения со стороны Протасова: – У меня клиентура специфическая, случайных людей мало… особенно девушек. А эта еще и нервная оказалась. На меня смотрела так, точно я инопланетянин, и очень торопилась. Но нахамить успела. Каждый, мол, по-своему с ума сходит, и все такое… Я ей попытался объяснить: пирсинг – это философия. Но она твердила «давайте быстрее, времени нет». Зачем что-то делать, не понимая, зачем ты это делаешь?