Выйти замуж за миллионера, или Не хочу жить в Перепердищево
Шрифт:
Я треснула его кухонным полотенцем по затылку. Мишаня втянул голову в плечи, делая вид, что он меня побаивается.
– Прекрати паясничать, я же серьезно!
– Так и я серьезно, мармеладочка! Хотя, если я на ком-нибудь и женюсь, то только на тебе. Ты меня хотя бы не напрягаешь.
– Ты меня просто плохо знаешь. Я ревнивая… Миш, скажи, а те девушки, с которыми ты знакомишься… Чем они тебя привлекают? – осторожно спросила я. Неужели Мишаня начнет распинаться о «Книге перемен», исландской поэзии или о чем-нибудь в этом роде?
– Мне нравится большая грудь, – честно признался он, – да, еще люблю светлые волосы,
– Дебил. Кстати, грудь у меня маленькая.
– Да? – Мишаня вытянул шею, пытаясь заглянуть в мое декольте. – Выходит, ты носишь силиконовые лифчики. Фу, Саня, это же обман!
– Значит, мужчины обман не любят?
– Смотря какой. Одно дело нежное лукавство. Это женственно. И совсем другое – вата в лифчике. Это непростительно.
– Мишань, так ты так и не ответил. Твои девушки – они кто? Чем занимаются, чем увлекаются? Чем интересуются?
Мишаня задумчиво пережевывал колбаску.
– Саш, честное слово, не понимаю, что ты от меня хочешь. Я не знаю, чем они увлекаются… Они просто блондинки. И мне этого достаточно.
ГЛАВА 6
Вам двадцать шесть лет, вы женщина и впервые задумались о старости. В уголке глаза наметилась новая морщинка – она тонкая, как линия жизни, но пугает, как сама жизнь. Вы одиноки и спите в несвежей пижаме. Выходной день вы проводите, бесцельно слоняясь по квартире (не снимая все ту же пижаму), и иногда даже забываете почистить зубы – а кого волнует ваше свежее мятное дыхание? Вам вроде бы и хочется встрепенуться, но нет на это сил.
Пару лет назад вы бы плюнули на все, обтянули бы попу джинсами и отправились бы в бар «Real McCoy», где всю ночь пили бы клубничную «Маргариту» и танцевали на столе. Вы бы непременно познакомились там с каким-нибудь прилизанным типом по имени Хуан (в «Маккое» полно охочих до приключений латиносов), и Хуан этот заказал бы для вас двойную порцию текилы, рассчитывая на вашу благосклонность. Но, по мере того как пустеет кошелек Хуана, вы вспоминаете о том, что являетесь приличной девушкой. В конце концов вы соврете ему, что у вас нет телефона, и навсегда расстанетесь с ним на пороге бара в половине пятого утра. И вам будет ни капельки не обидно – впереди вся жизнь, полная Хуанов всех форматов и мастей. Вы вернулись бы домой под утро, уставшая и веселая, и уснули бы безмятежно, как нализавшийся сметаны кот.
А сейчас вам и думать об этом тошно. И о дармовой текиле, и о смуглых незнакомцах, и о ночных танцах. У вас бессонница, но, вместо того чтобы взять такси и поехать в центр, вы тупо таращитесь в телеэкран, где показывают очередное реалити-шоу.
Вы устали и чувствуете себя неудачницей.
Всю неделю вы пашете на работе, но умудрились не нажить ничего, кроме хронического гастрита. С вашей зарплатой вы давно могли бы позволить себе автомобиль, но не позволили, потому что потратили все деньги на посиделки с подружками в суши-барах и черный костюмчик «Calvin Klein».
Если все вышесказанное относится к вам, значит, мы с вами чем-то похожи.
– Собирайся, подруга! – весело воскликнула телефонная трубка голосом неугомонной Жанны. – Одевайся понаряднее, настал твой час икс.
– Что это значит? – устало поинтересовалась я.
Вот уже три
– Это значит, что мы едем в ночной клуб! – весело объявила моя мучительница.
– Жан, давай не сегодня, – взмолилась я, – никакого настроения нет, честное слово.
– Это еще что такое? Да ты хоть знаешь, куда я тебя приглашаю?! На закрытую вечеринку в «Фимейл»! Я в списках. Это не так просто было организовать.
– Но, для того чтобы кадрить миллионеров в клубах, надо, чтобы был кураж. А я похожа на вареную креветку. Такая же розовая, сонная и унылая.
– И с выпученными глазами? – рассмеялась Жанна. – Я не могу есть креветок, у них такой жалобный взгляд… В общем, так. Собирайся, чтобы через полтора часа была у меня.
– Жанна…
– И слышать ничего не хочу! У тебя есть красивый топик?
– У меня много чего есть, но это совсем не значит…
– Все! – перебила она. – Действуем по заранее намеченному плану. Хочется тебе этого или нет.
А то ничего не выйдет.
– Мне начинает казаться, что и так ничего не выйдет, – пробормотала я.
– Что это еще за настроение? Отставить, – решительно скомандовала Жанна.
– И что, мне придется целовать какого-то незнакомого мужика?
– Не какого-то мужика, а миллионера. А это большая разница. Кстати, советую принять к сведению, что на мне будет новое платье «Donna Karan».
– А я-то тут при чем?
– Притом, что ты не должна потеряться на моем фоне! – рявкнула Жанна. – Одень лучшее, что у тебя есть, поняла? И через полтора часа жду. Не опаздывай.
Я никогда не умела спорить с такими людьми, как Жанна. По характеру я не ведущая, а ведомая. Не поймите меня неправильно, я вполне самостоятельна и способна принять ответственное решение. Просто не всегда у меня есть силы сопротивляться металлическому командному голосу, которым в совершенстве овладела моя подруга. Я начинаю что-то мямлить, приводить невразумительные аргументы, глотать слова. Вдруг выясняется, что мои ораторские способности невероятно скудны, а в голове нет никаких достойных озвучивания мыслей.
Так что, повесив трубку, я уныло поплелась гладить траурно-простое черное платье чуть ниже колена. Никакого декольте, никакого шаловливого рваного подола или кокетливого бисера. Я знала, что Жанна, возведя глаза к потолку, начнет уговаривать меня надеть что-нибудь ярко-оранжевое, щедро украшенное блестками и перьями. Знала я и то, что ни за что не поддамся на уговоры. То ли то был траур по моей зря растраченной женственности, то ли по одиночеству, с которым я так мечтала распрощаться. Что ж, надеюсь, сегодняшняя ночь все расставит на свои места.