Выжить любой ценой

Emily Barr

STRANDED

Я переворачиваюсь на спину и открываю глаза. За ночь в мире ничего не изменилось: безоблачное небо начинает розоветь там, где над морем встает солнце. Я зажмуриваюсь и делаю еще одну попытку. Если соберу волю в кулак, может быть, я все-таки проснусь дома.

Я

Большую часть времени жизнь на этом острове кажется мне нереальной. Я почему-то уверена, что если сильно постараюсь, то смогу оказаться дома. Этим утром я делаю для этого все возможное. Если я проснусь дома, как же я буду ценить то, что имею!

Но все напрасно. Как всегда. Я по-прежнему на берегу. Вода, похоронившая нас на этом острове, все так же плещется у берега, совсем как в рекламной брошюре туристического агентства. Резко приподнявшись, я осматриваюсь. На море полный штиль, и оно слабо посверкивает в свете зари. Утренний воздух неподвижен. Песок все тот же. На горизонте ни одного судна. Никто не спешит нам на помощь. Мы торчим здесь уже много дней, но никто из нас их не считает. Время не спеша течет мимо нас. Мы все еще живы, все семеро, хотя один уже заболел, а второй сходит с ума. Все спят. Я встаю и бреду прочь, наслаждаясь одиночеством. У кромки леса я останавливаюсь и прислушиваюсь. Там все просыпается. Джунгли полны жизни. Их обитатели, от самых крошечных насекомых до гигантских ящериц, похожих на динозавров, совершенно безобидны, во всяком случае, для нас. Здесь нет тигров и свирепых обезьян. Нам досаждают только москиты.

Мои волосы напоминают солому. Страшно подумать, что стало с лицом: кожа облезает клочьями, хотя у нас остался солнцезащитный крем. На мне лишь бикини и саронг – то, в чем я была, отправляясь на морскую прогулку. Знай я, что нас ожидает, оделась бы по-другому и прихватила с собой припасы. Саронг когда-то был розовым с золотой вышивкой по краю. Я купила его в аэропорту и была очень довольна. Сейчас он посерел, золотые нитки порвались и торчат во все стороны. К тому же он протерся в трех местах. Качество так себе. Но кто тогда мог подумать, что он станет моей единственной собственностью.

Если бы не Дейзи, которая гадает, что же со мной случилось, я бы бросилась в море и плыла, пока хватило бы сил. А так я вынуждена сидеть и ждать.

День кажется бесконечным. Мы проводим его в поисках еды и пресной воды. Все силы брошены на выживание. Это вообще не жизнь. Я прислоняюсь к дереву и начинаю плакать… В этом месте мне суждено умереть. Мы все здесь умрем и знаем об этом. Надеюсь, ждать осталось недолго.

За четыре недели до этого

В семь утра, когда в отеле открывается спа-центр, я уже стою рядом, горя желанием поплавать. Вокруг никого нет, кроме мужчины за стойкой, который с улыбкой вручает мне мохнатое белое полотенце и вновь погружается в газету.

Пол здесь из темного мрамора, по которому проложена деревянная дорожка, чтобы вы не поскользнулись, идя к бассейну. Я прохожу мимо душевой с лейками величиной с тарелку. Кабинки отделены друг от друга бамбуковыми перегородками. Место просто шикарное, не то что мой скромный домик за миллион миль отсюда. Теплый воздух обволакивает меня, словно пуховое одеяло. Ощущение поистине изумительное. Я никогда не была в спа, и сейчас мне не хочется отсюда уходить.

Надеюсь, никто не догадается, что я самозванка. Я не из тех, кто посещает подобные места, хотя делаю вид, что для меня это дело привычное. К счастью, здесь для этого вполне достаточно европейской внешности. В раздевалке я встаю перед зеркалом. Свет приглушенный, что очень льстит моей внешности: если откинуть волосы назад и принять соответствующую позу, я выгляжу так, как хотела бы. Я вполне могу сойти за уверенную в себе путешественницу, которая приехала сюда одна просто потому, что ей так нравится. Развод, по крайней мере, заставил меня похудеть. Прежде чем уехать из дома, я покрасила волосы, и теперь мой облик вполне соответствует ситуации.

Глядя на меня, никто не догадается, насколько неловко я себя чувствую. Ведь женщины под сорок редко колесят по Азии в одиночестве, так что сторонний наблюдатель невольно задаст себе вопрос, что же привело меня сюда.

Я не похожа на пьющую даму из среднего класса, комичную неадекватную жену, кое-как одетую мать семейства, которая появляется у ворот школы слишком поздно и находит свою дочь в учительской, страдающей от унижения. Школьный персонал, конечно, не будет морщить нос от перегара, которым несет от этой дамы, а муж не покажет вида, как ему осточертело ее дурацкое поведение.

Спа-центр открыт окружающему миру, но поскольку он находится на третьем этаже, заглянуть туда снаружи не удастся. Мне же видны только облака и верхушки деревьев. Воздух здесь горячий и влажный.

Большим пальцем ноги я осторожно трогаю воду. Как и следовало ожидать, она восхитительно теплая. Вскоре я уже бесстрашно рассекаю водную гладь и, сделав двадцать заплывов, позволяю себе подставить тело под массажные струи, бьющие по краям бассейна. Я пробую каждую из них по очереди: джакузи, душ с его волшебным напором, разминающим плечи, полка под поверхностью воды, растянувшись на которой, чувствуешь, как сотни маленьких струек с неожиданной силой щекочут твое тело. Потом я десять минут нежусь в парной, размышляя, не лучше ли мне остаться здесь на все три недели, позабыв про райские пляжи и свои грандиозные планы.

За завтраком я чувствую давно забытое умиротворение. Теперь я понимаю, почему женщины с радостным визгом устремляются в спа-салоны, чтобы побаловать себя. Это слово всегда приводило меня в бешенство. Я бы скорее выколола свои глаза фруктовым ножом, чем позволила себе подобное баловство, но теперь поняла всю притягательность спа. Вообще-то это возмутительное расходование водных и энергетических ресурсов планеты, но мне было так хорошо (именно поэтому мир обречен – человеческий эгоизм непременно нас погубит).

Сейчас мне ничего не стоит убедить себя, что я наслаждаюсь своим одиночеством. Изучая путеводитель, подсунутый под край тарелки, я работаю над мотивацией завтрашнего броска на остров. Там моим бассейном будет море. А баловать себя я буду, лежа на теплом песке. Сольюсь с природой, и никто не сможет этому помешать.

Теоретически необязательно лететь за тысячи миль, чтобы опровергнуть бывшего супруга, заявившего, что «ты даже в Ватикане испортишь обедню».

– Ты тоже испортишь, – парировала я. – Там куча всяких сложностей. Масса мелочей, которые надо соблюдать. А ты вообще не католик и разбираешься во всем этом не лучше меня. Мы оба можем испортить обедню даже в Ватикане.