Выживший: Набирая очки опыта
Шрифт:
– Но ты поверил, что это не я его убил?
– Если бы у тебя были руки с когтями по полметра – поверил бы, что ты.
– Умеешь ты страху нагнать, – ответил я, а старик взял немного теплой воды и растер по моим ладоням.
Сперва все уколы от игл крапивы зажглись одновременно, а потом стало легче. Я даже не вздрогнул, а Отшельник быстро протер мне пальцы и ладони, потом добрался до предплечья и вскоре лишил почти всех болезненных ощущений.
– Ах да, – вскочил он и почти бегом бросился в свою лачугу. Выскочил
– Внести? – недопонял я.
– Ты же научился разводить огонь, правда? – слегка прищурился старик. – Значит теперь официально можешь быть костровым.
– Это что, какое-то достижение?
– Еще какое! Без тепла и огня ты едва ли сможешь пережить даже сентябрь с его холодными ночами. А когда есть огонь, это не только тепло, но еще и жар для приготовления еды. И достижение, и навык в целом очень полезный. Не могу представить, что бы я делал без огня, – по мере того, как старик разговаривал, он становился все мягче и мягче в голосе. – Вот и тебя научу. И с веревками помогу. Эх ты, Бавлер.
– Да неувязок я какой-то, – вырвалось у меня, а старик то ли фыркнул, то ли кашлянул:
– Похоже. Но ничего, тебе бы только с ловкостью разобраться – и все хорошо будет.
– Так какое хорошо? – я начал потирать руки сам, когда Отшельник начал лить мне на них теплую воду. – Чего ради мы здесь? Ты – ладно, ты сбежал. Но…
– Что «но»? – старик поставил еще один кувшин воды на костер.
– Но ради чего все это? Я попробую уйти за реку, рано или поздно.
– Понимаю, что твой возраст… кстати, а сколько тебе?
– Я не знаю, – я передернул плечами, как будто внезапно стало холодно. – А на сколько я выгляжу?
– Сейчас ты смотришься как на двадцать, так и на сорок, – неопределенно ответил мне старик и поправил балахон. – А когда отмоешься – кто тебя знает. Может, вообще пятнадцать будет.
– Маловероятно. Я же помню, что я заканчивал строительный колледж, а это значит, что мне примерно двадцать лет. Или даже больше, потому что я не могу вспомнить, когда именно я его заканчивал.
– Ну, это уже мелочи.
– Так давай не о мелочах. Давай о серьезном. Где все люди? Я не могу припомнить ни одного места, где не было бы людей на такой большой площади.
– Да оно всегда таким пустым было, – глухо откликнулся Отшельник.
– Но не сочти меня уж совсем дебилом, – я смущенно покраснел.– Но страна какая?
– А вот этого уже я не знаю. Это место никогда не имело никакого названия или имени.
– Что, просто кусок земли?
– Да, я же говорил, этот кусок не принадлежит никакому государству.
– Потому что тут нет людей.
– Именно. Людей не было. До тебя. И того парня.
– Вообще никого? Никогда?
– Я уже ответил на этот вопрос. Да. Никогда. А теперь сразу двое. Я думаю, что это знак.
– Но не могло же быть такого, чтобы никогда-никогда не жили здесь люди. Должны быть остатки цивилизаций. Фундаменты зданий. Могилы. Кости.
– Не знаю. Я не смотрел. Никогда не искал, – снова вздохнул Отшельник. – Потому что мне это было неинтересно. И если хорошенько задуматься над происходящим, то ни за что я бы не согласился жить рядом с людьми снова.
– Но ты же меня терпишь?
– Именно что терплю, – улыбнулся Отшельник. – Но ты пока что проявляешь себя, как хороший помощник. Были у меня разные ученики, разные помощники, но мало кого я мог бы назвать хорошим.
– Так, а где все люди?
– Слушай, – старик снял с огня кувшин вскипевшей воды. – Надо еще?
– Нет, спасибо, – отказался я. – Мне куда интереснее про людей узнать.
– Ну, пришел я сюда. Людей нет. И мне хорошо. Я бродил по окрестностям, как ты изначально планировал это делать. Добрался до реки. Забирался на самые высокие деревья, пока был молод. Но ничего не нашел. Ничего интересного. Ни дымочка, никакого следа человека. Ни сломанных веток, ни экскрементов, ни щепок.
– А кого ты здесь видел вообще? – решил уточнить я, чтобы понять, насколько все плохо.
– Я видел волков и кабанов, лосей и всякую мелочь вроде зайцев и мышей. Птиц здесь тоже было немало. В общем, всякую дикую живность я видел. Но, знаешь, когда люди уходят, после них остается очень много всяких одичалостей. Не дикостей, а именно одичалостей. Собаки, утки, гуси. Кур почти не остается – их съедают за неделю, реже – за две.
– О чем ты говоришь?
– Я говорю о последствиях, когда уходят люди. Когда разоряют их города, когда всех выкашивают болезни. Я в своей жизни на многое насмотрелся.
– Ты и на войне был?
– Был. И потому ушел. Шел долго…
– А с какой стороны? – поспешно спросил я. – Чтобы я знал, куда идти?
– Не стоит туда идти, – покачал головой Отшельник.
– Почему?
– Потому что там прошла война, – тихо ответил он. – Там никого не осталось.
– Вообще никого?
– Вообще, – погрустнел старик. – Никого. Мертвецы и руины. Не хочу вспоминать даже. Ничего хорошего там не осталось. Только пустота и холод.
– Бр-р, – проникся я его словами. – Так себе история.
– В ней нет ничего хорошего. В войне, – пояснил Отшельник. – Не знаю, кого может радовать смерть и разруха. Или кому-то нести пользу. Ничего в ней нет. Тлен и пепел.
– И потому ты сбежал?
– Я не сбежал. Я ушел. Я высказал протест. И исчез для тех, кто там остался. В городе не осталось никого. А вот остатки страны еще вроде бы как живы. Но не знаю, что сейчас происходит там.
– Ох, – вздохнул я. – Действительно страшно.
– И, если сейчас новые люди приходят на эту землю – для меня в этом нет ничего хорошего.