Выживший: Набирая очки опыта
Шрифт:
– Мы пока и сами не знаем, что нам может понадобиться, – я пожал плечами. – Наверно, лошадь?
– Ахахаха! – не удержался торговец. – Сейчас лошади на вес золота, потому что в боях пали почти все! А через границу запрещено везти…
– Границы? Запреты? – удивился я.
– Конечно! – воскликнул Ижерон Кантийский и запахнул поплотнее походный плащ – небо активно хмурилось и после почти что целой недели сухости и пыли собирались тучи. Мы же с Авроном сидели, как есть – у меня не было другой одежды, а мой друг забывчиво оставил вещи в фургоне. Но зато запер его. А тяжело груженый
– Мы ищем мира, – пояснил я. – Чтобы люди перестали бояться.
– Благая затея, но сейчас… Ох, сложные времена. Агрессивные города заслужили такую репутацию, что могут торговать сейчас только с деревнями да между собой.
– Агрессивные города, – вздохнул я. – А сколько их всего?
– Ну, из ближайших я могу назвать Пакшен и Мордин, – пояснил торговец. У меня возникло дикое желание начать скрести карандашом.
Поколебавшись немного, я так и сделал: сперва вписал на чистую страницу имя торговца, затем – название реки и лишь потом указал два города.
– В каждом из них числится сейчас около трех тысяч человек, – продолжил Ижерон.
– Так мало… – вырвалось у меня.
– Это много, потому что там беженцы из сожженных деревень! Между городами почти не осталось других населенных пунктов. Это была крайне ожесточенная война. А вернутся беженцы обратно – и население уполовинится. Могу точно сказать, что до начала последней войны население самих городов составляло больше четырех тысяч человек. Представьте, сколько людей погибло!
Чтобы не говорить банальщину типа «ужас» или «кошмар», я предпочел просто замолчать. И слушал дальше.
– Странно только, что вы так мало знаете о происходящем, – поразился торговец.
– Я не покидал лес долгое время, так как жил с Отшельником, – приврал я. Правда, натянутая на идею Аврона получилась весьма реалистичной.
– Отшельников до сих пор много по лесам да пещерам сидит, – покивал Ижерон. – Мне кажется порой, что собери их вместе – целая бригада получится.
Я поразмыслил над словами «на вес золота» и спросил, переведя тему:
– Что еще сейчас ценится?
– Люди, прежде всего. Специалисты. Ученые. Люди с руками. Оружейники. Шахтеры. Все ценятся.
– А из вещей? Чем можно торговать? Мы бы тоже были не против наладить связи.
– У вас еще кто-то есть? – уточнил Ижерон.
– Нас только двое.
– Тогда забудьте. Просто забудьте и занимайтесь своими делами. Было бы вас человек десять – да, тогда понимаю. А пока что…
Я сделал еще одну пометку в тетради. Не меньше десяти жителей, чтобы начать торговлю. А потом пролистнул несколько страниц и увидел блок со множеством маленьких меток.
Вероятно, это достижения, которые я получал. Да, за все, что я делал в первый раз. За веревки, стирку, первую находку. Я даже в голос фыркнул, когда прочитал, что за победу над дикой собакой дается достижение «спаситель горожан». При чем тут горожане, если дикая собака вообще не появлялась в городе.
Торговец обернулся и увидел у меня в руках тетрадь:
– Дневник? Заметки нужно вести, иначе потеряешься в делах.
Он
– А как здесь обстоят дела с деньгами?
– Здесь? – переспросил Ижерон Кантийский. – А ты не отсюда разве?
– Мой друг, – вставил Аврон свои пять копеек, – потерял память. Вероятно, упал с дерева, пока жил в лесу с Отшельником, – добавил он сразу же, чтобы связать мою ложь с его.
– Сочувствую. Хотя нет. Поздравляю! Значит, твоя голова избавилась от проблем, которые не хотели уходить иным образом. И ты хочешь снова забить ее очередной порцией информации?
– Да, хочу, – подтвердил я, не заметив иронии. – Но это важно для меня. Если мы строимся и взаимодействуем с другими деревнями, вероятно, деньги пригодятся.
– Сомневаюсь, что они у вас будут, ребятки, – покачал головой Ижерон. – Деньги сейчас есть только в крупных деревнях. А в мелких – бартер. И ничего больше. Я привезу дрова. Обменяю их на шкуры, скорее всего. Наверняка успели забить корову или поросенка. Двинусь дальше, проведу обмен еще разок, а там уже и до денег доберусь, бить может. Поближе к Пакшену. В Мордин меня не пускают.
– Но все же! – продолжал настаивать я. – Я вообще не помню, как выглядят деньги.
– Может, ты их и не держал никогда?
– У него есть оценка параметров! Он точно знал, какие тут деньги, – опять вступился за меня Аврон. Знал бы он… Хотя я и сам не знаю…
– А, из высших, значит, прошу прощения. В нашей денежной системе нет ничего сложного, пока не добираешься до денег в обращении. До обращения или при правильном отношении к деньгам, они выглядят вот так, – сунув руку во внутренний карман плаща, Ижерон вытащил оттуда несколько медных кругляшков, местами даже позеленевших. На каждой монете красовался профиль. Номинала не было. – Поговаривают, что когда-то давно такая монета могла стоить по-разному, а числа на ней указывали ее стоимость. Но по мне – странно, что одна и та же монета равной массы стоит по-разному. Дикари прошлого так часто делали.
– Деньги только медные? – спросил я.
– Серебряные и золотые. Каждая соотносится как один к десяти, то есть, за одну серебряную монету дадут десять медных. А за одну золотую – десять серебряных. Или сто медных. Все просто. Курс фиксированный.
– Голова пухнет, хотя понимаю, что все просто.
– Это еще просто, – фыркнул торговец. – А если нужна сдача? Дают серебряный, а цена – два медяка?
– Сдать восемь медяков?
– Верно, но что делать, если их нет? – продолжал Ижерон. И тогда я почувствовал подвох в его словах.
– Монета рубится?
– Точно! Смотрите, точно десять секторов.
– А…
– Медяки тоже так делятся. У всех торговцев есть щипчики. С их помощью мы выкусываем нужные доли. По количеству секторов потом все считается. Что с тобой? Бавлер!
– Голова… – я почувствовал, что совсем поплыл от обилия новой информации, и потому предпочел опуститься на прикрытые дрова.
Ослики мерно ступали вперед. Тележка вздрагивала, но меня не укачивало. Всю дорогу до самого моста я пытался понять, как люди вообще до сих по остались в живых в этом мире!