Вызов экуменизма
Шрифт:
Наконец, 170 известных раввинов и ученых из Европы, Америки, Израиля (причем в основном это были представители либерального направления в иудаизме) поставили свои подписи под документом, в котором впервые за две тысячи лет от имени значительной части последователей иудаизма декларируется отношение к христианству и христианам. Нет, деклараций участников еврейско-христианских конференций хватало и прежде. Но при внимательном чтении всех этих документов обращает на себя внимание их характерная особенность: рассматриваются и формулируются аспекты отношения христиан к иудеям, но не наоборот — даже в случае совместных деклараций. Точка зрения самой еврейской религиозной общественности на современное христианство и отношения с ним так и не была сформулирована. И вот 10 сентября 2000 г.
Но из всех этих антиэкуменических деклараций конкретные выводы сделал только Ватикан.
Собственно, то, что на самом рубеже веков произошло в отношениях Ватикана и Москвы — это точное, хотя и запоздалое отражение перемен в геополитике. Эпоха экуменических контактов и надежд 70 — 80-х годов в точности соответствовала атмосфере брежневской разрядки, горбачевского разрушения образа врага и т.д.
Но, как мы видим, сегодня утверждение монополярного мира в светской политике привело к тому, что наши былые партнеры по диалогу предпочитают действовать отнюдь не в режиме сотрудничества. Точно то же происходит и в отношениях между церковными лидерами.
Пока у Ватикана не было политической возможности прорваться сквозь «железный занавес», он всегда утверждал, что это ему и не надо, что нас и так любит — «на расстоянии» [qq]. Как только возможность прорыва появилась, Ватикан не преминул ею воспользоваться. Ну что ж, нормальная политика, в которой интересы остаются неизменными, но в зависимости от ситуации меняются средства и союзники.
Поэтому действия Ватикана я не считаю чем-то из ряда вон выходящим. То, что они сделали, это естественно с точки зрения их целей, средств, интересов. Странно только нам делать вид, будто мы всерьез рассчитывали на то, что Ватикан будет верен своим обещаниям. 2000 лет истории католической Церкви должны были избавить нас от груза подобных иллюзий.
Вторая особенность сложившейся ситуации заключается в том, что наши спикеры порой строят свою аргументацию на очень слабой позиции: «католики — это та же Церковь, что и мы. Зачем же им дублировать наши структуры?».
Мне представляется, что здесь стоит говорить в совершенно ином ключе.
Вот, скажем, у меня есть хлебопекарня. И рядом мой сосед тоже открыл хлебопекарню. Я, конечно, могу сказать, что он напрасно это сделал, потому что возможностей моей хлебопекарни вполне достаточно, чтобы обеспечить хлебом всех местных жителей.
Но я могу сказать и жестче; что его хлеб с червоточинкой. Ведь дело не в том, что он рядом стал производить. Просто доказано, что всякий раз, когда он начинает что-то производить, его товары получаются бракованными. Скажем, до этого он открыл пункт по ремонту цветных телевизоров. После его ремонта цветные телевизоры становились черно-белыми.
В общем, тут уместнее была бы реакция, подобная той, которую о. Иоанн Охлобыстин вложил в уста одного из персонажей своего сборника современных апокрифов: «Но католики то! — крикнули ему из-за соседнего стола, — тоже христиане». «Бомба — тоже машина, но на ней за грибами не съездишь», — ответил отец Савва». Да, да понимаю, современный автор малоавторитетен. Но вот древний голос, причем, как нарочно, — западный. Когда-то донатисты предложили блаж. Августину отказаться от взаимного прозелитизма: «оставь в покое наше стадо, и мы не будем касаться твоего». Августин же ответил: «здесь мое стадо, там ваше. Но где же овцы, которых Христос искупил себе?» [rr].
Меня смущает, что в нашей официальной церковной прессе говорят о католиках в терминах, применимых к раскольникам, то есть к людям все же православным, в то время как между католичеством и православием дистанция достигает порой гораздо больших — вероучительных — размеров.
В то же время в такой интонации дискуссии есть определенный смысл. Дело в том, что в предыдущие десятилетия со стороны католиков мы часто слышали заверения в том, что они видят в нас «Церковь-сестру», что наши отношения должны строиться, исходя из общего тысячелетнего наследия… Так вот, в этом наследии есть каконы, которые гласят, что в одном городе не должно быть двух епископов. Церковь строится по строго территориальному принципу. Не может быть в одном городе одного епископа для греков, другого — для болгар, и третьего — для римлян. Не может быть одного епископа для приходов вот с такими обрядовыми особенностями, а другого — для приходов с несколько иным стилем благочестия [ss]. Назначение Ватиканом своих епископов в Россию нарушает не нормы светского права, а именно его же прежние декларации. Поэтому упоминания о нашей «канонической территории», на которую вторгаются новые католические епархии, не столько доказывают «противоправность» действий Ватикана, сколько просто обнажают лицемерие его политики.
Чтобы уйти от нашего упрека в удвоении церковных структур (то есть во внесении раскола в церковную жизнь России), Ватикан свои новые епархии назвал не именами русских городов и территорий, а абстрактно-благочестиво — «архиепархия Божией Матери» (Москва), «епархия св. Климента» (Саратов), «епархия св. Иосифа» (Новосибирск и Иркутск). Но одно исключение было сделано: на Дальний Восток поехал епископ с титулатурой «епископ Восточной Сибири и префектуры Карафуто».
Вот это и возмутило православную Россию (впрочем, не только православную: протесты последовали и от МИДа). Дело в том, что Карафуто — это японское именование Сахалина в период, когда этот остров входил в состав Японский империи. Теперь представьте себе, что лютеранская церковь Германии назначит своего епископа в польский город Гданьск с титулатурой «епископ Данцига». Это будет расценено как проявление реваншистских настроений, как пересмотр итогов Второй мировой войны, отказ от принципов мирного сосуществования и нерушимости государственных послевоенных границ, продекларированных в Хельсинки и т.п.
Жест Ватикана (не будем забывать, чтр двадцативековая культура римской церковной политики есть утонченная культура жестов, символов, полутонов) адресован не России, а нынешним регентам мировой геополитики: Ватикан приветствует установление нового мирового порядка — нового по сравнению с послевоенной ялтинско-потсдамской системой договоренностей. Из равноудаленных от Сахалина точек земного шара (Рима и Вашингтона) почти одновременно пришли одинаковые сигналы: и президент Буш [tt], и римский папа не возражают против японского владения пока еще российским островом.
Были, были времена, когда подобного рода жесты и декларации были не страшны для нашей страны. От той прошлой эпохи остался дивный анекдот: армянское радио спросили — «с кем граничит Советский Союз». Ответ гласил: «С кем захочет — с тем и граничит».
Сегодня же Россия не в состоянии не то что расширять границы своего влияния, но не в состоянии защитить и свои нынешние государственные границы. В условиях, когда большинство наших соседей или уже сильнее нас или развиваются динамичнее нас, надежда уже не столько на армию, сколько на дипломатию. Сильный апеллирует к своей силе, слабый — к закону, к бумажке (как древнехристианские апологеты апеллировали к римским законам, а советские диссиденты — к советской же конституции). Вот и для России важно сейчас отстоять свои права на свои границы. И тут Ватикан делает столь недвусмысленный жест…
Так что я бы не торопился верить декларациям ватиканских и филокатолических пропагандистов о том, будто политика римского империализма осталась в прошлом, что все уже раскаяно, и теперь Ватикан руководствуется только духом любви и терпимости…
Неизменная цель католической политики в православном мире — подчинение его римскому папе. Для этого надо убедить этот мир в том, что католичество как минимум ничуть не хуже православия. Для достижения же этой цели, в свою очередь, надо подружить с католичеством элиту православного (в частности, российского) общества. Так действовали иезуиты, создавая училища для боярских детей. Так действуют и некоторые из современных “миссионеров для племени интеллигенции”.