Вызов гордости
Шрифт:
– Продолжайте, дорогая леди, я в восхищении. Куда еще успела сунуть нос моя предприимчивая жена?
Леди Чезвик с удовольствием продолжила:
– Дай-ка сообразить… Ну, она занимается с Томом – он славный мальчик – и еще с пятью или шестью пострелятами из имения, которые приходят каждый день. Ведет работу в сиротском приюте за деревней и… а, да, распорядилась возвести оранжерею на южной лужайке. – Тетя Агата откинулась на спинку кресла и торжествующе улыбнулась: – Думаю, это все.
– Благодарение небу! Если она вскоре не остановится, я стану банкротом.
Глаза леди Чезвик затуманились.
– О,
Джаред нахмурился:
– Давай, Агги, ты уже многое рассказала. Выкладывай остальное, поскольку очевидно, что молчать ты не можешь.
Она неловко поерзала в кресле и приступила:
– Только не торопи меня. Прежде всего, я должна сказать, что всем сердцем согласна с тем, что сделала Аманда. Давно пора похоронить прошлое. Как я всегда говорю – а ты знаешь, что я всегда это говорю, – злые дела нужно забывать, а помнить только о добрых. Аманда чувствует то же самое, и я полагаю, именно поэтому она и сделала то, что сделала. Но несмотря ни на что, она облегчила мое сердце.
– Тетя, постарайся перейти к делу, пожалуйста.
– Хорошо, племянник. Я должна сказать, что портрет твоей милой матери снова занял почетное место над камином в главной гостиной, – теперь мы называем ее голубой комнатой. Передать не могу, как он согревает мне душу. Это очень красивая картина, и моя милая Лавиния на ней очень на себя похожа. Аманда взяла за основу синий цвет ее платья и обила такой же тканью мебель в комнате. Погоди-ка… там три дивана и пять… нет, шесть кресел, несколько простых очаровательных столиков розового дерева и…
– Тетя Агата, успокойся. Я не против того, чтобы портрет моей матери снова висел в главной… э-э-э… голубой комнате. Собственно, я благодарен за это Аманде. А что за второе изменение, которое, как ты опасаешься, мне не понравится?
Леди Чезвик отвела взгляд и промямлила:
– Она установила на кладбище два новых надгробных камня.
Щека Джареда задергалась, а костяшки пальцев сжимавших бокал, побелели.
– Два камня, тетя?
– Д-д-да.
– Один для отца?
– Да! Я уже сказала – два надгробных камня! Она велела разбить чудовищный памятник, который поставил Карлтон, и выкинуть осколки в карьер. А потом установила два новых простых надгробных камня, на которых только имена и даты. О, Джаред, пожалуйста, не смотри на меня так! Я знаю, что должна была помешать ей, я знала, что ты придешь в бешенство, – так оно и есть, но Аманда сказала, что твоей матери будет легче покоиться с миром. Она сказала, что Карлтон был больным человеком и его нельзя винить за то, что он сделал. Я спросила, что именно он сделал, но она не рассказала мне ничего, кроме того, что я уже и так знала.
Я смотрела, как устанавливали камни, Джаред, а когда вернулась в дом, могу поклясться, что Лавиния с портрета улыбалась мне, словно она все знала. Твоя мать очень любила его, дорогой мой, и пора уже им покоиться с миром. Прошу тебя, Джаред, дорогой, не сердись!
Джаред долго молчал, обдумывая услышанное. Несмотря на то, что Карлтон даже из могилы угрожал ее счастью, она сумела простить его и поставить на месте его захоронения памятник. Разве ей безразлично, как он, ее муж, страдал? Конечно же, нет. Просто не в характере Аманды ненавидеть –
Постепенно Джаред понял, что ничуть не сердится. По правде говоря, он ощутил странное облегчение от того, что проклятого камня больше нет. Что ж, если могила отца наконец-то отмечена после того, как он десять лет пролежал в безвестности, – разве это не справедливо? Мать любила этого мужчину, и он сделал ее счастливой. За одно это Джаред готов был его простить. Он почувствовал, что ему вдруг сделалось легко, словно бремя, которое он столько лет таскал на своих плечах, куда-то исчезло.
Вот это день! Сначала Кевин убедил его перестать бояться за Аманду в случае, если ей придется вынашивать его дитя. Потом тетя рассказала, что в Сторм Хейвене не осталось ничего от призраков прошлого. Он едва мог дождаться возвращения домой!
Джаред наклонился и, ласково улыбнувшись, поцеловал тетю в побелевшую щеку:
– Все хорошо, дорогая. Хотя я сам удивлен своей реакции, похоже, все это больше ничего для меня не значит. Аманда поступила правильно. Я припоминаю, как она говорила что-то насчет старых призраков, которым нужно позволить покоиться с миром. Думаю, именно это она и сделала.
Лицо Джареда снова сделалось серьезным, и он спросил:
– Ты подробно рассказала мне о подвигах моей жены, но так и не поведала, как у нее дела. Надеюсь, она не превратилась от усталости в тень?
– Собственно, Джаред, здоровье Аманды – это главное, почему я отправилась в Лондон. Я хотела поговорить с тобой о ее состоянии.
Джаред побледнел, крепко сжал руки тетушки и заорал:
– Ты чертовски долго к этому подбиралась! Что с ней случилось? Она что, больна? Упала со своего про клятого коня? Говори, тетя!
Леди Чезвик оттолкнула его руки и попыталась заколоть волосы шпильками, выпавшими, когда Джаред начал грубо ее трясти:
– Я не могу говорить, когда ты меня так трясешь, что зубы стучат, племянник. Успокойся, и я тебе все расскажу.
Джаред нетерпеливо сел на краешек стула и потребовал объяснений.
– Понимаешь, Джаред, Аманда мне ничего не говорила, поэтому, возможно, я ошибаюсь. Я только знаю, что она в последнее время не ездит верхом на Урагане и почти ничего не ест.
Он в бешенстве вскочил:
– Так она нездорова! Я должен немедленно к ней ехать!
– Сомневаюсь, что твое присутствие облегчит положение, хотя, безусловно, успокоит нервы бедному ребенку. Я столько ночей слышала через стенку, как она плачет! Твоя забота тронула бы меня сильнее, если бы ты проявил ее раньше, Джаред. Как я могу быть уверена, что ты поступишь в интересах Аманды, если я расскажу тебе, что с ней?
Джаред упал перед тетей на колени:
– Я люблю Аманду, Агги, клянусь. Только оказавшись в Лондоне, я понял, как много значит для меня это беспокойное создание. Она преследует меня каждый миг моей жизни. Я никогда раньше не любил, и, честно говоря, это чувство меня потрясло. Пожалуйста, тетя, умоляю тебя, скажи, что с моей женой! Обещаю обращаться с ней исключительно бережно.
Мольба Джареда произвела на леди Чезвик впечатление. Она глубоко вздохнула и произнесла:
– Хорошо, племянник, я скажу: Аманда собирается преподнести тебе символ своей любви.