Вызов принят (Песчанные войны III - 2)
Шрифт:
Мастерские были так же пусты, как и тренировочные площадки. Раздевалки для солдат, уставленные многочисленными ячейками-шкафами, были наполнены страхом, таким же осязаемым, как грязь и пот.
Безлюдные помещения удручающе подействовали на сержанта. Только робот-подметальщик, скрипя и постанывая, все еще делал свое немудреное дело. Лассадей прошелся по помещениям, кожей чувствуя, как телекамеры охраны поворачивают вслед за ним свои темные окуляры, и выбрался на свежий воздух.
Наверное, теперь ему следовало пройти в казармы. Уж там-то, судя по всему, должна кипеть жизнь. Лассадей вздохнул и прибавил шага. И действительно,
– Императорский корабль прибыл в порт, - сказал Лассадей.
– Мне нужна почетная охрана из двадцати добровольцев, но для этой цели потребуются самые лучшие воины.
– Это было именно то распоряжение, которого боялся Лассадей, но поскольку ему придется выполнять его, пусть уж под рукою будут самые отборные вояки.
Ветераны поднялись и разбрелись по разным углам, громко и ожесточенно споря о случившемся. Их аргументы были хорошо понятны сержанту - те же самые мысли заставили его только что бесцельно слоняться по пустым тренировочным площадкам. А впрочем, и этих аргументов и этих суждений сержант уже по уши наслушался за последнее время. Он разозлился и рявкнул:
– Если у кого-то из рыцарей возникают проблемы, обращайтесь ко мне! Император Триадского Трона имеет право вызвать почетный эскорт. Мы будем сопровождать Пеписа и командира Шторма, и, клянусь всеми победами, которые мы одержали в Песчаных Войнах, если командира будут судить - я хочу, чтобы это делали открыто, открыто и решительно, - Лассадей посмотрел вокруг. Его громовой голос заставил притихнуть молодых рыцарей. Они нерешительно поглядывали то друг на друга, то на сержанта и напряженно молчали.
Юноша со свежим рубцом на подбородке вскочил со скамейки:
– Сержант, - ломающимся от волнения голосом сказал он.
– Мы похоронили этого человека со всеми армейскими почестями, а сейчас его тащат из могилы живого, здорового и в кандалах.
Лассадей погрозил новичку толстым пальцем:
– Этот человек, - строго сказал он, - ваш командир.
– Да нет, он был им когда-то!
– крикнул мальчишеский голос из-за дверей казармы.
– А теперь у нас в командирах ходячий меховой шар с Милоса!
– Правильно! Правильно! Правильно!
– как эхо, раздалось со всех сторон.
– Он говорит правду! Он чужак!
– А может быть - это ты здесь чужак?
– зло ответил новобранец.
– Ты чужак, а милосец с траками - свои, - парни дружно захохотали.
Лассадей задумчиво потер подбородок и, подождав, когда смех хоть немного утихнет, сказал:
– Милосец Крок - мой начальник, командир рыцарей, и нам не подобает отзываться о нем плохо. Ведь он представляет здесь честь Тракианской Лиги, ну, а мы с вами - представители Триадского Трона и Доминиона. Крок выполняет командирские обязанности и при этом никого не притесняет. Наверное, вы забыли, что на войне траки не берут пленных - за исключением самых лучших представителей других рас. Так вот, Кроку пришлось побывать в плену у жуков и пробить себе дорогу наверх через их ряды. Сегодня, когда мы встретимся с императором Пеписом, от вас потребуются мудрость и молчание ведь Джек Шторм был хорошим командиром, а как последний рыцарь Доминиона, он заслуживает особого уважения.
– Он предатель!
– резко ответил молодой голос. Сержант посмотрел в темноту, из которой прозвучали эти жесткие слова, но так и не смог увидеть рыцаря, которому они принадлежали. Жалкий салага! Лассадей надул щеки и, подумав немного, сказал:
– Да, кое-кто так считает, но лично мне пока этого никто не доказал.
– А для чего же он разыграл свою смерть?
– спросил чернобровый парень в синей замшевой куртке. Другой, с каштановыми волосами и девичьим румянцем во всю щеку, добавил:
– Но он ведь потерял свои доспехи! На поляне стало тихо. Кто-то нерешительно произнес:
– А так ли это на самом деле? Неужели же и правда он потерял бронескафандр?
Лассадей выплюнул жвачку и хрипло сказал:
– Да. Кое-какая правда здесь есть.
Е_с_т_ь _о_р_у_ж_и_е - _е_с_т_ь _с_о_л_д_а_т, _н_е_т _о_р_у_ж_и_я _н_е_т _с_о_л_д_а_т_а - эту фразу им повторяли каждый день с тех пор, как стала действовать воскрешенная гвардия императора Пеписа. Даже ценою собственной жизни не уступать своего оружия врагу - вот что было законом и смыслом внутренней жизни для собравшихся здесь солдат. Тысячи их товарищей, тяжело раненных в бою, подрывали себя для того, чтобы траки не могли узнать секрета бронескафандра. К тому же - доспехи врастали в душу этих людей, становились их второй кожей и второй натурой. Многие из рыцарей даже сейчас поеживались при мысли о том, что когда-нибудь им придется уйти в отставку и они лишатся этой блестящей пуленепробиваемой оболочки. Все правильно, есть оружие - есть солдат, нет оружия - нет солдата, а Шторм умудрился потерять свои серебристые древние доспехи. Уже одно это было равносильно измене.
– Мы не сможем разобраться в том, что случилось, - хрипло сказал Лассадей.
– По крайней мере до тех пор, пока не услышим от самого Шторма, что
произошло.
Стройный немолодой человек с нашивками капитана показался в проеме двери. Он посмотрел в глаза сержанту и тихо спросил:
– А что, если Пепис не позволит нам узнать об этом?
Лассадей качнулся на своих кованых каблуках. Это была невероятная мысль!
– Нет, - покачал он головой.
– Этого не произойдет.
Капитан Травеллини посмотрел на свежий шов, соединивший поврежденную поверхность на рукаве бронекостюма, смахнул пылинку с блестящей бронированной поверхности и, глядя куда-то в небо, сказал:
– А с чего вы взяли, что Пепис готовит для Джека военный трибунал? В конце-то концов, Шторма всегда подводила государственная система!
Рыжий веснушчатый новобранец, склонившийся над ботинками цвета ржавого металла, выпалил:
– Я думаю, что все это несправедливо! Травеллини дернул уголками рта и громко произнес:
– Скорее всего, никто из нас не узнает, что заставило командира Шторма покинуть Мальтен и что принудило его сейчас вернуться на планету. Но у нас нет права судить его до тех пор, пока мы не побывали в его шкуре.
– Все верно, - потеплевшим голосом отозвался Лассадей. Его гнев смягчило само присутствие капитана. Видимо, и в сердца солдат запали эти слова - их голоса становились все тише и тише, все мягче и мягче звучали их высказывания.
Такое в рыцарском корпусе творилось в первый раз - никогда раньше никого из них не привозили на планету без оружия, в кандалах, да еще обвиняя в трусости и измене. Но никто из них, кроме Джека Шторма, и не боролся с императором. Лассадей тяжело вздохнул и спросил: