Вызовите скорую. Будни фельдшера СМП
Шрифт:
Конец смены
Со слезами на глазах, мокрые насквозь, мы вернулись на подстанцию. Пот с нас льется ручьями, слезы из глаз тоже – от усталости, от жалости к тому человеку, которого нам не удалось спасти. А впереди мучительная писанина, где каждая буква будет рассматриваться под микроскопом. Просидели над бумагами до утра, но справились.
Можно было прилечь на полчаса перед окончанием смены, мы были выжаты как лимоны, до самой последней капли. И снова вызов, причем в очередной раз необоснованный вызов скорой помощи. Дитятко 30 лет с температурой 38 не желало идти в поликлинику рядом с домом и оформлять больничный. Видите ли, там придется сидеть в очереди. Но скорая помощь не занимается такими вещами. Ему это объяснили. Человек остался крайне недоволен. Мама его тоже негодовала. Просят: «Дайте нам хоть какую-то бумагу, справку, что вы приезжали». Но скорая помощь никаких бумаг, справок, тем более больничных не выдает. Можно сделать запрос через оперативный отдел о том, что вызов был, и, собственно, все. Поэтому имейте в виду: если вам нужна справка,
Онко нога в 17 лет
Этот вызов был давно, но я помню его до сих пор. Это был мой первый год работы на скорой помощи. И меня отправляли дежурить в район. Там есть несколько постов, на которых иногда не хватает фельдшеров. И тогда их дергают с нашей центральной базы.
Вызвали на боль в ноге. Приезжаю, частный сектор. Захожу в дом. Мальчик, подросток 17 лет. Одна нога до бедра ампутирована. Худой, бледный. Спрашиваю: «Что случилось?» Вижу его в первый раз. Он совершенно спокойно отвечает: «Рак, саркома». У него была та стадия, которая уже не лечится, но при этом он испытывал сильные постоянные боли, поэтому постоянно находился на сильных обезболивающих. Но в этот раз выписанные обезболивающие закончились, поэтому и вызвали скорую помощь.
Надо сказать, что наркотические препараты часто выдают больным, так что их не хватает. Приходится вызывать скорую помощь для того, чтобы обезболили. Очень жалко смотреть, когда человек мучается… Лично мне, когда я на такие вызовы попадаю, никогда не жалко списать эти наркотики. Да, я знаю, что потом буду отчитываться, дольше заполнять карту. Но я также знаю, что этот наркотик человеку необходим. Видно же, что это не симулянт и не наркоман.
А человек воет от боли. Ему позарез нужен этот чертов препарат, который всего на несколько часов облегчит его страдания. А страдает он почти постоянно. В общем, делаю инъекцию нужного препарата я парню. Заполняю карту, пока собираю анамнез, спрашиваю: «Как же с тобой так приключилось?» Он говорит: «Все хорошо было, я спортом занимался, а в 13 лет на ровном месте бомбанул инсульт». Мальчик долго находился в коме. После того инсульта он восстанавливался год. Полностью восстановился. Продолжил заниматься спортом, но непрофессионально. Просто ему это нравилось. И вдруг у него подкашивается нога, он чувствует резкую боль и теряет сознание. В больнице обнаруживают опухоль в колене. Пока разбирались, опухоль очень быстро и агрессивно росла. Сначала отняли часть ноги, потом ампутировали всю ногу. Но, к сожалению, болезнь так и не удалось остановить.
После ампутации он более или менее спокойно прожил около года, а потом случился рецидив с метастазами в другие органы. И в тот момент, когда мы встретились, парень мучительно угасал. Конечно же, мне, как любому нормальному человеку, было его жалко. Надо отдать должное родителям – они им занимались, максимально пытались как-то помочь. Потом, как я понимаю, приняли эту участь и просто обезболивали его, пытались сделать его доживание максимально комфортным.
Через две недели во время моего очередного дежурства вызывают на констатацию смерти по знакомому адресу. Мне выпало констатировать смерть этого несчастного мальчика. Сказать, что мне было плохо, ничего не сказать. Прорыдала весь остаток смены. Плакала о том, как сложна, непредсказуема и часто несправедлива бывает жизнь, какие порой бывают ужасные обстоятельства, и как от нас вообще мало что зависит.
Мы можем лишь немного уменьшить страдания – инъекцией, сочувствием и добрым словом.
Убегающий алкаш
Кому-то стало плохо в общественном месте. Нашли, как выразились звонившие, «валяющегося на улице мужика». Женский день, 8 Марта, но еще лежит снег. Дубак дубачайший. В общем, едем на вызов в незнакомую деревню, вторая елка справа. Приезжаем по адресу. Никого не находим. Объезжаем дом полностью вокруг. Снова никого не находим. И, по сути, надо вызов закрыть. Я тогда с врачом работала. Говорю: «Пойду все-таки поищу. Кроме того, если сейчас не найдем, опять вызовут». Врач машет рукой, говорит: «Делай, что хочешь». Я беру чемодан, иду, снова обхожу ближайший двор. Меня замечают люди и говорят: «Вы, наверное, мужика ищите, который валяется?» – «Да, его ищу». – «Так вон он, за тем домом». Я с чемоданом топаю искать этого мужчину за указанный дом. За мной едет моя бригада с доктором и водителем. И только я за дом заворачиваю, вижу сосну, под которой мужик лежит. Рядом стоят зеваки, но к нему не подходят: «Ой, скорая приехала». И вот этот мужик, заслышав слово «скорая», встает. Уж не знаю, как ему это удалось – его ноги вообще не держали. Количество алкоголя в нем, кажется, превышало массу его тела. Так вот этот мужик встал и как деру от меня дал! А я за ним с чемоданом. Догнать мне его не удалось. Мужик удрал. Я ему вслед орала: «Не дай Бог, ты еще где-нибудь упадешь, я к тебе с полицией приеду! И мы отправим тебя за решетку, пока не протрезвеешь!» Иногда припугнуть таких в нашей профессии тоже неплохо.
Хозяин голубятни
Та же смена. Тот же дубак, бригада в том же составе. Нас опять вызывают: человеку плохо, лежит в общественном месте. Приезжаем во двор следующего микрорайона, старого и явно неблагополучного. Уж очень много там алкоголиков живет. Молодежь оттуда или старается уехать, или спивается. Но сейчас рассказ не об этом. Уже весна, но лежит снег, и очень холодно.
Опишу мизансцену. В середине двора стоит голубятня, а рядом с ней на снегу валяется мужик. Подхожу к нему. Вид у него синенький, сам он пьяненький, я его тереблю. Он мне: «Пошла…». – «Вставай, дорогой, я тебя увезу». – «Пошла на…». – «Ну ты что, мой хороший, пожалуйста, давай, вставай». Он: «Сигарету дай». Я тогда еще курила: «Дам, если встанешь». В общем, начались торги. Пришли к обоюдному согласию. Он встает, я ему даю сигарету. Говорит: «Дай прикурить». – «Я тебе дам прикурить, если домой пойдешь или ко мне в машину». – «Я сейчас лягу обратно». Тогда я поняла, что шантаж уже бесполезен. Даю ему зажигалку. Он прикуривает. И говорю: «И чего ты тут разлегся?» Видно, что мужчина пьющий, бродяжничает, относительно бесхозный, может, дом у него и есть, но обитает он по большей части на улице, рядом со своей голубятней. Я ему говорю: «Поедем в больницу, проспишься, согреешься, здесь ведь замерзнешь». Он в ответ: «Я здесь не замерзну. Видишь эту голубятню? Это моя голубятня. А зовут меня Леха». В общем, все мои уговоры и упрашивания поехать в больницу потерпели полное фиаско. Я была послана ко всем, мягко скажем, чертям, он подписал отказ от госпитализации. Единственное, что мне удалось – заставить его зайти в эту неотапливаемую голубятню. Так и завершили вызов. Не можем мы человека, находящегося в сознании, насильно госпитализировать и насильно его лечить. И честно признаться, я думала, что он холода эти не переживет.
Но не прошло и полугода, как моей смене выпадает вызов по тому же адресу. Снова кому-то плохо в общественном месте. Приезжаю с напарницей. Лето, центр двора, газон, посреди газона, угадайте, кто лежит? Наш Леха. Лежит, встать не может, и по большому счету не пытается встать. Мы бы его подняли легко за шкварник. И затащили бы в машину. Но… рядом с Лехой сидит его собака. То есть он, видать, расширил зону своего влияния – не только голубей стал разводить, но и псов. Собака никого к нему не подпускает. Гавкает, рычит. У меня очень смелая, отважная напарница. Я говорю ей не лезть. Но она возражает: ты что, говорит, это же собака! Сейчас я ее поглажу, и все будет хорошо. Только она протянула к псине руку, собака ее тяп! Не укусила, но ссадины на двух пальцах ей оставила. Хорошо еще без крови. Мы опять к мужику: «Вставай!» Он нас посылает. Мы за свое: «Ты что народ тут пугаешь? Иди домой!» Он опять обкладывает нас матюками. Водитель наш тоже предпринял попытки обойти собаку, чтобы поднять этого мужика, но все было безуспешно. Я звоню на подстанцию старшему врачу. Объясняю, что мы ничего не можем сделать, собака нас не подпускает. Старший врач советует вызвать полицию. Других вариантов у нас нет. Мы вызываем полицию, говорим, что у нас нарушение общественного порядка. Пока ждем полицию, выходит женщина запойного вида, страшная, как атомная война, беззубая, матерится. Обращается к мужику с руганью. Собака и ее не подпускает. Мы спрашиваем: «Вы его знаете?» – «Конечно, знаю». Оказалось, Леха – ее сожитель. Она ему говорит: «Ты бы, падла, хоть собаку пожалел!» И берет собаку за ошейник. Собака кусает ее за руку до крови. Она не обращает на это никакого внимания. Мы предлагаем перевязать руку. Но и женщина тоже отправляет нас куда Макар телят не гонял, снова хватает собаку за ошейник, тащит ее на себе и уносит. Напоследок роняет: «А этот… пусть тут валяется». Хороши здесь нравы, нечего сказать.
Теперь, когда собаки нет, мы пытаемся подобрать Леху. Но Леха брыкается, пинается, орет, не дается. Представляете, с чем приходится каждый день работать? Очень нам нужен, можно подумать, этот алкаш. Его жизни ничего не угрожает. Но все видят скорую, которая якобы бездействует. Не может скорая бросить человека на улице. Леха опять за свое: «Дай сигарету». На что я ему отвечаю: «Больше нет для тебя сигарет, я знаю, что ты обманешь». Он пререкается. Проходит еще несколько минут. Мимо идут два колдыря, едва на своих копытцах держатся: «О! Это же Леха». Мы им: «Вы знаете его?» – «Конечно, знаем». – «Где он живет?» – «Через два дома». – «Давайте его до дома доведем!» – просим мы. Взяли они его под локотки, потащили. И в этот момент полиция заворачивает во двор. Вы бы видели, как все трое газу дали к нужному подъезду! Полиции объясняем: «Эти трое самоликвидируются». Полицейские, оказывается, тоже Леху знают. Признались, что ничего с этим Лехой никто сделать не может. – «Потому что этот Леха, – поясняют, – моральный паразит».
Но возимся и с такими…
Про первого пациента
Вспомнила еще один случай из того времени, когда только пошла учиться в медицинский колледж. Это было не первое мое образование, и я уже не девчонка сопливая была. По идее моя практика должна была быть на тот момент санитарской. Мытье горшков, то-се. Но так как тяга к медицине у меня была огромная, я в обучении бежала впереди планеты всей. Уже многое умела, хотя поначалу очень боялась делать инъекции.
Однажды прихожу в травматологическое отделение. Дежурная медсестра оказалась младше меня. При этом она меня спрашивает: «Ты умеешь внутримышечные колоть? Лекарство в шприц умеешь набирать? А внутривенные умеешь делать?» – «Нет, внутривенные не умею». – «Давай я тебя научу». Мне в принципе хочется научиться, но понимаю, что рано, мы еще этого не проходили. Та отвечает: «Да ладно, пошли».
Пошли. Мне же любопытно. Мне же очень хочется все уметь. При этом я максимально трепетно всегда относилась и отношусь к людям, всегда страшно сделать им больно или некомфортно. Сама очень переживаю, если вдруг у меня не получается облегчить человеку страдания. Медсестра мне говорит: «Вот, я тебе нашла пациента, которому ты будешь колоть внутривенные». – «Кто это?» – «Бомж». А я про себя думаю: «Да какая разница, кому…»