Взгляд незнакомки
Шрифт:
— Капитан Макклейн, можете мне не верить, но янки почти столь же омерзительны мне, как и вы. Делайте, что хотите, у меня просто нет сил одолеть вас. Я даже не стану сопротивляться.
Кендалл продолжала пристально смотреть в глаза Бренту, всей душой надеясь, что ей удалось пристыдить его, заставить вспомнить о совести мужчины и офицера. Он молчал, глаза его были пусты и бесстрастны, и Кендалл не смогла найти ответа в них. Его лицо тоже оставалось неподвижным, полные губы не шевельнулись. Только одна бровь издевательски взметнулась кверху, изогнувшись дугой.
— Ты и, правда, не будешь сопротивляться? — тихо спросил он. Кендалл снова почувствовала, как жаркий румянец залил ее лицо. Как только началась эта дуэль с Брентом, память о
Она судорожно сглотнула — они оба подумали об одном и том же.
Брент медленно, словно нехотя, улыбнулся, но усмешка тронула только его губы, не изменив жесткого выражения серо-стальных глаз. Вдруг он отпустил ее руки и запустил пальцы в ее волосы. Ладонь он положил ей на грудь и погладил большим пальцем нежный сосок. Ткань платья не препятствовала — и он в полной мере ощутил волнующую округлость и тяжесть ее груди, твердеющий от встречного желания бутон соска. Но сильнее всего Макклейн ощущал сумасшедшее биение ее сердца. Она не пыталась больше его ударить, но лежала безучастно, только в глазах что-то неуловимо изменилось… Она была явно испугана… Интересно, кого она боится — его или, быть может, себя? Внезапно Бренту захотелось погладить ее по щеке, шепнуть ей на ухо несколько ласковых слов о том, как она опьяняет его, о колдовстве и очаровании ее ладной и обволакивающей красоты.
Он сильно, до крови закусил губу. Эта женщина однажды расчетливо использовала его, Брента Макклейна. А теперь снова оттачивает о его душу свое искусство соблазна. Он буквально приник губами к ее уху.
— Ты сделаешь то, что я хочу, Кендалл?
— Я не смогу тебя остановить, — прошептала она.
— Повторим то, что было в Чарлстоне? — тихо и невнятно спросил Брент.
Казалось, язык и губы перестали повиноваться Кендалл.
— Я не могу остановить тебя, — упрямо повторила она. Внезапно в Брента словно вселился бес — он, как вампир, впился в ее губы. Она ощутила во рту привкус крови, когда Брент попытался языком раздвинуть ей губы. Сердце Кендалл забилось еще неистовее, она жалобно застонала, от прихлынувшего ощущения удушья едва не потеряла сознание. Она попыталась вырваться, но его ладонь плотно прижимала к полу ее волосы. Тогда Кендалл обхватила Брента за спину, вонзив острые ногти в его мощные мышцы. На какое-то мгновение его натиск ослаб, но затем возобновился с удвоенной силой. Однако жестокости в действиях Брента не было. Губы стали настойчивыми, но не грубыми, он словно старался приласкать ее распухший рот. Кендалл поддалась неожиданной перемене в прикосновениях Брента, задрожала и сдалась. Вопреки разуму она чувствовала, что все еще испытывает голод по капитану Бренту.
На мгновение он поднял голову. Лицо было напряженным, голос прозвучал хрипло, когда он произнес:
— Все, что началось в Чарлстоне, закончится здесь. — Но Кендалл чувствовала, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба. То, что он говорит серьезно и искренне, было ясно. И если она скажет ему нечто ласковое, о чем, впрочем, он и сам сейчас догадается, то поведет себя еще мягче…
Она хотела произнести это, но не смогла: дрожащие губы не смогли вымолвить нужные слова.
Ей оставалось только тихо лежать и смотреть, как он раздевается. Брент высился над ней всей своей громадой. В лучах заходящего солнца блестели его бронзовые плечи; серые глаза потемнели и стали похожи цветом на бурное ночное море.
Зачарованная, она смотрела, как он шагнул к ней и прилег рядом — его стройное мускулистое тело было грациозным, как тело пантеры. Он
— Брент… — Ее губы, наконец, смогли произнести только его имя. Она прикрыла глаза, когда его рука коснулась ее талии и скользнула ниже, стягивая панталоны — единственное, что еще оставалось на ней.
Он лег сверху, накрыв ее своим телом. Жар его мощи опалил Кендалл. Она напряглась, когда он попытался коленом раздвинуть ей ноги, но даже тогда голос не повиновался ей. Он поискал ее взгляд. Она не отворачивалась, но по-прежнему не могла произнести ни слова.
И снова закрыла глаза, когда Брент опять приник губами к ее рту. Теперь он нежно ласкал: его язык мягко обвел контур ее губ. Вот его губы коснулись ее подбородка, влажно прошлись по ее уху и нежно куснули мочку. И снова губы отправились в любовное странствование по ее телу. Он поцеловал шею, ямку на плече, потом опять губы.
Время, разум, сама жизнь — казалось, все сместилось и исчезло. Может быть, они снова в Чарлстоне? Как сладостны его прикосновения, как зажигательны его ласки! Он угрожал, предупреждал о мести, продолжал войну с самим собой, а она молчала, понимая, что теперь все это не имеет никакого значения. Если он хотел причинить ей боль, то ошибся. Он не мстил, а соблазнял. От одного поцелуя в губы у нее перехватило дыхание и исчезло желание сопротивляться. Прикосновения его языка, несли с собой невыразимую сладость, по всему ее телу разлилось приятное тепло, истома…
Он целовал ее, лаская рукой грудь, гладил…, завораживая и унося куда-то… Вдруг его длинные загорелые пальцы сплелись с ее пальцами и развели ее руки, положив вдоль их тел. Только теперь до нее дошло, что она царапала его ногтями и сильно тянула за волосы…
Нет, она не хотела драться с ним! То была буря чувств. Но еще больший всплеск чувств ей предстоит испытать…
До слуха Кендалл донесся слабый, едва слышный звук. Тихий вскрик, похожий на стон. Но это же ее голос, это она вскрикивает и стонет. Брент нежно, но крепко держал ее, продолжая свою… месть. Он покрывал жгучими, страстными поцелуями все ее тело, жесткий кончик его языка скользнул по твердым соскам, наполнив жаром груди. Кендалл дрожала всем телом, извивалась, стремясь броситься навстречу медовой сладости, которая вливалась в ее тело с каждой новой лаской, — она так хотела освободить руки, чтобы двигаться, извиваться еще сильнее, с большей страстью…
Ах, да, это же месть! Он будет до конца беспощадным. Его сильные пальцы крепко держали ее руки. Натиск его поцелуев стал еще сладостнее. Его сила раздирала ее на части, обдавала соблазнительным жаром ее невинное обнаженное тело, разливалась внутри нее, зажигала огнем бедра, приближаясь к заветному месту, где огонь желания бился сильнее всего. Кендалл поняла, что ни вскрикивания, ни конвульсии, в которых непроизвольно билось теперь ее тело, не остановят Брента и не отвратят от терзавшего его желания…
От его мщения.
Кендалл подумала о смерти. Да жива ли она или вот-вот умрет? Ночь то взрывалась в ее сознании звездами, то снова окутывала все мраком, то опять сияли звезды. Кендалл снова попыталась вырвать руки — ей надо освободиться или коснуться чего-то волшебного, что находится за гранью ее понимания. Она вскрикивала, не помня себя, восклицая его имя…
Он был здесь, он никуда не уходил. Брент снова был над ней, и его губы опять приникли к ее губам. Теперь и он был в плену лихорадочного состояния, его губы дрожали, выдавая глубину страсти. Как в тумане, Кендалл вдруг осознала, что ее руки свободны. Так же смутно она ощутила, что Брент напрягся. Она чувствовала его, ощущала, как его твердое естество горячим концом уперлось в ворота ее женственности. Это было ощущение прикосновения горячего стального клинка. Боже милостивый, если бы она знала! Но она и подумать не могла… Она была так захвачена пылом его страсти, просто соблазнена…