Взгляд Сатаны
Шрифт:
Месяца блик,
Эроса бал.
Юный старик,
Он разорвал
Новой жены
В клочья подол
И со стены
Сбросил на пол.
Грохотом стал
Шорох белья,
И тут я узнал –
Силуэтом был я.
* * *
Когда упала тень
В сплетенье рук немое,
А ночи стало лень
Беленое зимою скрывать...
Явилась в город:
В плаще, худа, устала...
Луна щербатой мордой
Светила
Был серым мокрый снег
И окон глаз пустые,
Дом - мертвый человек
Плел запахи густые.
Со стен прокисшей мездрой
Слетал мороз кусками,
Дом гнал ее подъездов
Раззявленными ртами.
Она просила, в крик,
Чтоб встретили, согрели.
Метался плача блик
По скомканным постелям.
Но спала голытьба,
Раздетая по моде...
Ушла в ничто судьба
В плаще не по погоде.
* * *
Дорога
Пятнышко солнца в квадрате окна -
Поезд.
Снежные люди прервали канкан
В позе.
Топка машины деревьев грызет
Кости.
Старый вагон со скрипом ползет
В гости.
Небо покрасила дымных печей
Краска.
Не прекращается длинных речей
Ласка.
Рельсов проткнуло белую даль
Жало.
Прожитой жизни искренне жаль -
Мало.
* * *
Ожидание
Стучит на стыках поезд. Пыль.
В бархан садится солнце. Грусть.
Звезд высыпали гроздья. Ночь.
Песок шуршит в колодцах. Быль.
Дотлела сигарета. Пусть.
Последний луч заката. Прочь.
Зачем мечтанье это. Бред.
Шаги официанта. Счет...
Столбы - как свечка Будде. В ряд.
Ночь вскрыта солнцем-фомкой. Свет.
Уже не будет чуда. Все.
Но жду я незнакомку... Зря...
* * *
Дорожная
Бесконечной полоски рельса –
Безначальных колес вагона –
Неприкаянной тайны рейса
Относительный бег перрона.
Обезумевший от безделья,
Не желавший трудов тяжких,
В тишине земляной постели
Сбитых накрест гнилых деревяшек.
Уезжающих от расставания
К псевдо-правде: письма листок,
Только память, та дрожь от желания
Обожженных загаром ног.
Цвета хаки мчатся коробки
В перестук чугуна о звезды.
Были те поцелуи робки -
Лёт птенцов, покидающих гнезда.
И бесстыдно открыло небо
Свой пушистый бархат изнанки...
Дай голодным, Господь, хлеба!
Дай солдату дожить
Лбом уткнусь в немытые стекла:
– Отними мою память, Поезд!
Семафор, как вареная свекла.
– Остановка. Станция "Совесть".
Кем ты, "Совесть", совсем заброшена?
Уж не мной ли? Я тут не бывал.
– По-о ваго-онам!
– не зван и непрошенный
Проводник из окна заорал.
И опять в никуда отправился...
Шпал и рельс...
За вокзалом вокзал...
...ну, а ты ей ведь очень понравился.
...да? А я почему-то не знал...
* * *
Картина в никуда
Спичка свечку зажжет...
Эй, художник бродячий,
Пусть тебя подождет
Твоя серая кляча.
Нарисуй мне любовь
Дом, чтоб было где спать,
Два замка, пять подков
Не пробрался чтоб тать.
Нарисуй цепь и псов,
Можно трех, лучше шесть.
Выйдет волк из лесов –
Полетит в клочья шерсть.
Нарисуй сад в цвету,
Солнца яркий клубок,
Нарисуй мне мечту
На распятье дорог.
Нарисуй там меня,
Снов исполненных рой,
Нарисуй мне коня
Вороного с искрой.
И когда ускачу
В край сверкающих луж,
Погасивши свечу,
Опрокинь сверху тушь.
Чтоб залила она
Тьмой следы моих ног,
Чтоб никто бы сюда
Отыскать путь не смог.
* * *
Кзыл - Орда - Самара
Несытое чрево купе,
Немытые бельма стекла.
Небритой щекой стекла
Слеза с непроспавшихся век.
Надсаден несмазанный скрип,
Наряден и злобен вокзал.
– На!
– в голос и всем показал,
Как порнографический клип.
Дымит крематорий-труба - насквозь продырявленный столб.
– Билет!
– проводник - жирный лоб,
Как верхняя полка - губа.
А верхняя полка-губа,
Свис ус шерстяной одеяла.
И стуком колес степь смеялась.
(Ну, это бывает у баб!)
– Степь ровная серая мать,-
Надтреснуто выплакнул саз.
Казах смотрит в щелочки глаз
Ей не было чем удивлять.
Натянут струной коридор
Вдоль окон, от двери к дверям,
И каждый бредет, будто пьян,
Бесцельный ведя разговор:
– Тогда я ему рассказал...
– Ну, Миша, наделал делов...
...Давай, начинай, крысолов...
– Кому тут не нравится Алла?
Глаза - ножки - шубка - песцы
Их хищно в прицел вислый нос,