Взгляд Василиска
Шрифт:
– Прохор Никодимыч мы.
– Очень приятно, любезнейший Прохор Никодимыч, а меня можете называть просто Генри. Так вот, я, кажется, могу быть вам полезен. Я, изволите ли видеть, коммерсант, и должен надолго отъехать по делам. Отсутствовать могу долго, а дом без присмотра оставлять не хочется. Так может, мы сможем быть полезны друг другу?
– Вы, англичанин?
– Наполовину. Так что?
– А дом приличный?
– Более чем! Этаж, правда, всего один, но есть небольшой садик и все удобства.
– Посмотреть бы...
–
Дом господина Генри, действительно был не очень далеко. Не слишком приглядный снаружи, он оказался очень уютным и ухоженным внутри. При нём, действительно был маленький садик с фонтанчиком посреди. Впрочем, по зимнему времени, фонтанчик бездействовал. Господин Генри предложил Сапожникову чаю и, когда тот согласился, его подала миниатюрная китаянка с совершенно кукольным личиком.
– Это еще кто такая?
– насторожился Прохор.
– Служанка, - несколько смутился тот, - видите ли, она сирота. Я бы взял ее с собой, да куда? А одну оставлять, сами понимаете, всякий обидеть сможет. А вы, как вижу, люди солидные.
– Поди, по-нашему ни бельмеса?
– Увы, но немного понимает английский, правда совсем не говорит.
– Это ничего, наш Алексей Михайлович по-английски, что твой лорд шпарит. А много ли за аренду хотите?
– Да какое там, тут бы дом под присмотром был и, слава богу. Ну, только если самую малость, для порядка.
– Тогда сговоримся!
***
Может быть, в первый раз за последние десять лет Алеша был счастлив. Все о чем он мечтал в своей жизни, осуществилось. Он стал настоящим морским офицером и служил на настоящем броненосце. Пусть это был не новейший "Цесаревич" или "Ретвизан", но все же довольно мощный и современный. Кают-компания тепло приняла его, да и матросы быстро раскусили, что молодой член императорской фамилии, человек вовсе не злой и зря не обидит. Тут, конечно, больше была заслуга Архипыча, ставшего непререкаемым авторитетом среди нижних чинов, и часто рассказывавшего, что "Алексей Михалыч" человек правильный, даром, что великий князь. Господа офицеры же, оценили его скромность и деликатность, а также хорошее знание морского дела, увидеть которое в члене императорской фамилии никто не ожидал. Особенно близко Алеша сошелся с лейтенантом Барановым. Припомнив хорошенько сдачу экзаменов и производство в офицеры, случившееся у них одновременно, они обнаружили, что были представлены друг другу прежде и возобновили знакомство.
В штат броненосца лейтенанта зачислили в качестве младшего артиллерийского офицера. Место его по боевому расписанию было в батарее шестидюймовых орудий. Впрочем, молодой офицер не ограничивался по службе своим заведованием и в ближайшую неделю облазил весь корабль от боевого марса, до котельного и машинного отделений. В последних он обнаружил недурное знание устройства паровых машин, так что старший судовой механик Меньшов, в шутку предложил ему поменять специальность. В кают-компании это предложение вызвало смешки, но великий князь и не подумал обижаться.
– Благодарю вас, Петр Яковлевич, но пушки не брошу.
– А вот это правильно, Алексей Михайлович, - поддержал его Лутонин, - как говаривал незабвенный Федор Федорович: "корабли для пушек!"
– Господа, может, хватит о пушках, - усмехнулся младший штурман мичман Де-Ливрон 5й, - что слышно в городе?
– Не могу ничего сказать, любезнейший Борис Рудольфович, спросите лучше у Ломана.
Только что вернувшийся с минных складов мичман Ломан, отставил в сторону стакан с чаем и пожал плечами.
– Ничего особенного, разве что все японские подданные сидят на чемоданах готовые при первом сигнале своего консула покинуть наш богом спасаемый Порт-Артур.
– Похоже, они готовятся к войне.
– Ну и пусть, что господь не делает все к лучшему! А то стоим на рейде, как привязанные, непонятно зачем. И не в компании, и не в резерве. Вроде и не в море, и на берег не отпускают. Девочки наши скоро про нас забудут и уйдут к армейским.
– Вам бы все девочки, Константин Владимирович, - прервал его Лутонин, - а между тем дело серьезное.
– Да я не против, Сергей Иванович, просто хочется какой-то определенности. Кстати, никогда не угадаете, кого я встретил на пристани.
– Э... Матильду Кшесинскую с кордебалетом?
– Тьфу, на вас, господа! Но, в некотором роде, не хуже.
– Не томите.
– Это будет особенно вам интересно, Алексей Михайлович.
– Слушаю вас.
– Некто, назвавшийся Прохором Сапожниковым, узнав, что мы с "Полтавы", слезно просил матросов передать вашему императорскому высочеству, что снял для вас дом в старом городе и нижайше просит посетить его, с тем, дабы ознакомиться. Каково?
– Любопытно - любопытно, а кто сей Прохор?
– Мой камер-лакей, - вздохнул Алеша, - действительно, он должен был найти квартиру или дом для меня, но я совсем запамятовал.
– Если вам, Алексей Михайлович, необходимо устроить личные дела, - проговорил Лутонин, - то, только скажите.
– Пустое, Сергей Иванович, успеется еще. Хотя, если возможно, дайте увольнительную моему Архипычу, он все устроит.
– А я бы, на вашем месте, не отказывался, - не унимался, Ломан, - тем более что расположена ваша резиденция весьма удачно!
– О чем, вы?
– Ну, судя по описанию, ваш верный Прохор снял вам дом небезызвестного господина Генри Вонга.
– Позвольте, - расхохотались присутствующие, - да это же рядом с заведением мамаши Фуань!
– Простите, не понял, - растерянно переспросил Алеша, - а что за заведение у этой мамаши?
Эти слова были встречены еще большим ликованием. Наконец, Ломан сжалился и шепнул на ухо великому князю, что это заведение, ничто иное, как "веселый дом". Алексей Михайлович сначала побледнел, потом покраснел, но так и ничего не сказал.