Взгляд Волка
Шрифт:
Маша вдруг поймала себя на мысли, что Георгий напоминает ей… Нет, не Лешего! Волка! Да, именно волка. И глаза его зеленовато-карие, то светящиеся жёлтым, то вдруг темнеющие, как омут, и способность так чутко слышать звуки и улавливать запахи. А ещё – она не знала, как это назвать – всё время вспоминала, как от прикосновения его рук встала на ноги буквально за два дня. И ни следа не осталось от жутких царапин. А ведь она к тому же, решив вынести злополучное ведро, без сознания босая провалялась на снегу несколько часов.
–
– Не знаю, - она повела плечами, поправляя плед, - он последнее время часто уходит куда-то по ночам.
– И не говорит, куда уходит?
– Нет…
– А что ты сама думаешь?
Маша смущённо отвела взгляд, ответила неуверенно:
– Нуу, дедушка же имеет право на личную жизнь…
– Даже так, - Георгий усмехнулся.
– Да, а что в этом такого? – Маша с вызовом посмотрела в тёмно-карие глаза. – Мужчина в любом возрасте может быть привлекательным.
– Ого! – он засмеялся и добавил серьёзно, пристально глядя ей в лицо, словно пытаясь что-то понять: - То есть, ты думаешь, Трофимыч роман крутит?
– Нуу, - опять неуверенно протянула девушка и ответила вопросом на вопрос: - А куда ему ещё уходить каждый вечер?
– Так прямо и каждый? – Георгий налил чай и придвинул Маше чашку.
– Да, каждый, - она охватила горячую чашку ладонями.
Тепло успокаивало. Она совершенно пришла в себя после пережитого кошмара. Уже второй раз он спасает её. Как это странно… Но это радует. Не потому что спасает, а потому что ей нравится, что он словно всегда рядом с ней. Как бы она хотела сейчас забраться к нему на колени, прижаться, чтобы его руки…
– А что он сам говорит? – Георгий прервал поток её фривольных мыслей.
– Что? – Маша сначала не поняла его вопроса, но сразу встрепенулась: - Ааа… ничего. После ужина уходит и всё.
– А ты не спрашивала?
– Нет. Зачем? Как-то неудобно… Ну вдруг он не хочет пока ничего объяснять…
– Может, ты и права, - он отхлебнул чай. – Нравится? – спросил, указывая взглядом на чашку.
– Да, очень… - она почему-то смутилась, ей показалось, что он спрашивает не о чае. – Ты очень вкусный чай завариваешь.
Он ничего не ответил, только усмехнулся в усы, и в глазах промелькнула зелёная искорка. Всё-таки Маша так и не смогла отделаться от чувства, что где-то уже видела этот взгляд. Вдруг ей ужасно захотелось спать, она, прикрываясь ладошкой, не смогла сдержать зевоту.
– Ну вот и пора в кроватку, - заметил Георгий.
Встал и, быстро шагнув к ней, подхватил на руки.
– Ой, я сама, - слабо запротестовала она, но сразу прислонилась головой к его плечу и закрыла глаза, проваливаясь в сон.
– Сама, сама, - с усмешкой передразнил он, но девушка уже не слышала.
Она крепко спала. Уложив её в кровать и укрыв одеялом, Георгий долго стоял и с озабоченным видом смотрел на её спящее лицо. Если бы Маша могла сейчас его видеть, то её очень удивило бы это. Глубокая морщина залегла между нахмуренными бровями. Мужчина словно решал что-то. Постояв так, он тихо
***
– Скажите, Мария, - участковый внимательно, прищурив серые глаза, посмотрел на неё, прикидывая что-то, - а вы не припомните ничего … - он выразительно повертел рукой, - странного?
– Странного?.. – Маша взглянула на деда, как бы ища у него поддержки, но тот сидел в стороне с равнодушным видом, вроде, его совсем не интересовала беседа внучки с участковым.
Хотя Маша прекрасно понимала, что газета, которую Трофимыч держал в руках, и делал вид, будто читает её, была лишь прикрытием.
А между тем, это была не беседа, а допрос. Самый настоящий! Уже целый час капитан Сивко допытывал её, заставляя вспоминать произошедшее. Он что-то писал в свой потёртый блокнот и время от времени повторял будто сам себе: «Так, так-так…».
– Да, чего-то, что показалось вам необычным, - кивнул капитан.
– Ну, я же рассказала вам про огоньки, - ответила девушка.
– А кроме огоньков? – не унимался Сивко. – Может, звук какой?
– Слушай, Алексей Петрович, - вдруг заговорил дед, – ну чё ты к девке пристал? – Трофимыч посмотрел на капитана поверх очков, дужки которых были скреплены на затылке резинкой.
– Уж на сто раз тебе всё рассказала.
– Трофимыч, работа такая, - вздохнул Сивко и, обращаясь к Маше, вновь добавил: - Так что, не было звуков?
– Да, был звук, - она оживилась и даже встала из-за стола, за которым сидела, - точно был! Дыхание…
– Дыхание? – капитан, казалось не ожидал такого ответа.
– Ну да… кто-то дышал так… тяжело…Словно запыхался, - Маша приложила ладони к загоревшимся вдруг щекам.
Её точно в жар бросило от нахлынувших воспоминаний. Она снова ощутила себя бегущей по ночной лесной дороге.
– Человек? – уточнил Сивко.
– Нет, - Маша покачала головой и сразу же засомневалась: - Хотя… Может… Не знаю.
– Можно? – двери распахнулись, впуская морозный воздух, и на пороге возникла крепкая фигура Георгия.
В унтах и меховой куртке он казался ещё выше ростом и шире в плечах. На бороде и усах поблёскивали снежинки.
– Разговор есть, Алексей Петрович, - обратился он к участковому, но бросил быстрый взгляд на Машу.
Та опустила голову, стараясь не смотреть в карие пронзительные глаза своего спасителя. Уже знакомое тепло волной окатило с ног до головы, жарким румянцем прорастая на щеках. Вчера она заснула. И совсем не помнит ничего. Утром проснулась в своей кровати. Наверное, это он уложил её. И в чай, наверняка, что-то положил. Ну Леший же должен знать какую-нибудь сон-траву. Фу, ты! Опять её на сказки потянуло! Мария устыдилась своих мыслей. Вот почему с ней всегда так – при виде Георгия она глупеет? И ничего не может поделать с тем, что её отчаянно тянет к нему. Любовь? Неужели она влюбилась? Ей всегда казалось, что если она полюбит, то это будет как-то необыкновенно радостно и светло. А сейчас радости не было. Ни капли. Волнение, желание и … стыд. Вернее, дурацкое, какое-то даже детское смущение, когда всё в себе кажется неловким. Хочешь сделать лучше, а выходит наперекосяк. И руки кажутся лишними.