Взгляд
Шрифт:
– Наверное. Так ты записываешь свои вещи здесь?
– Классические – нет. Только фьюжн и те вещи, над которыми я не закончил работу. – Он исчез в одной из крохотных боковых комнат. Ана заглянула туда. На низкой полке стояли чайник, чашки и растворимый кофе. Он тряхнул чайник. Вода плеснула о пластмассовые стенки. Он включил чайник в сеть и нажал кнопку. – Хочешь что-нибудь послушать?
Она кивнула. «Неудачная идея. – Она скрестила руки на груди. – Это же просто музыка! – возразила она себе. – Думаю, что смогу перед ним устоять, пусть даже он и гениальный музыкант».
Коул жестом пригласил ее сесть на вращающееся кресло перед темной приборной панелью. Как только он разбудил свой интерфейс, компьютер синхронизировался с пультом, и панель зажглась. Она проецировала весь спектр цветов, шириной похожий на радугу. При этом глубиной тридцать сантиметров и с размахом в полтора метра. Ана громко ахнула. Это было невероятно красиво!
– На этом можно делать практически что угодно, – сказал он. – Сочинять, микшировать… Попробуй руками смешивать цвета и формировать ноты.
Ана потрясенно взирала на устройство. Она никогда в жизни ничего подобного не видела.
Он надел ей на шею цепочку своего интерфейса. Шершавые подушечки его пальцев скользнули по ее голой коже. Она покраснела. «С этого момента, – сказала она себе, – нам определенно следует избегать прикосновений». На нее это действовало слишком волнующе.
Он попытался надеть ей на голову гигантские наушники.
– Я сама.
Он тут же попятился.
– Так, ты готова. Попробуй.
Она погрузила руку в густой синий цвет, и краска вокруг ее пальцев пошла волнами, словно вода. Глубокие диссонирующие ноты гулко ударили ей в уши. Она улыбнулась и попробовала провести одним пальцем вниз и влево, словно трогая струну арфы. Раздалась низкая звучная нота «соль». Заинтригованная, Ана просунула другую руку в полосу, сверкающую красным и фиолетовым. В ее наушники плеснул мрачный водоворот нот. Она осторожно покрутила пальцем в малиновом воздухе. Электронные звуки стали повторяться.
Коул возник рядом с ней с двумя исходящими паром кружками. Она сдвинула наушники чуть назад.
– Потрясающе! – сказала она. Его глаза засверкали, откликаясь на ее воодушевление. – Как это работает?
Он поставил кружки и устроился рядом с ней.
– Каждая полоса цвета делает что-то свое. Но при этом все вроде как согласованно. Все подстраивается под твою игру. Этому нельзя научиться чисто технически, это надо почувствовать. Вот, – добавил он и бережно положил ее руку поверх своей, – следи за тем, что я делаю.
Вот и все ее решение не прикасаться к нему.
Она попыталась следовать за его ныряющими и переплетающимися пальцами, расслабив тело – насколько это было возможно в такой близости от него.
– Закрой глаза, – посоветовал он. – Не пытайся чего-то добиться. Просто двигайся.
Поначалу посторонних звуков было так много, что она даже не была уверена, что за всем этим прячется «Ясновидение». Но по мере того как ее движения подстраивались под движения Коула, его мелодия начала приобретать форму, вылепленная их руками из моря цветов.
Ее дыхание стало сбиваться. Волоски у нее на руках наэлектризовались и встопорщились. За нотами возникли угрожающие электронные содрогания. Сначала она не поняла, чем они вызваны, но потом ее внезапно осенило: это делает она сама. У нее трясутся руки.
Она открыла глаза и отдернула руку.
– Извини, я… – Она поспешно поднялась и шагнула в сторону, – наверное, я еще не успокоилась после того, что вспомнила о маме.
Между нею и Джаспером все было сложно и запутанно, но они по-прежнему формально обручены. Ей не следует вот так сидеть здесь с Коулом.
– Ты бледная. Тебе что-нибудь принести? Воды?
Ана покачала головой.
– Нет, мне просто надо полежать. В последнее время я плохо сплю.
– Я отвезу тебя обратно на баржу, – сказал Коул. – Фьюжн можно будет послушать в другой раз.
Она слабо улыбнулась. Лучше бы он не был таким дьявольски чутким. Стараясь не встречаться с ним взглядом, она дожидалась у двери, пока он выливал кофе и мыл их кружки.
Пока они шли по коридору обратно к вестибюлю, Ана начала чувствовать себя ужасно глупо. Она явно среагировала слишком остро. Между ними ничего нет. Коула не может интересовать какая-то неискушенная Чистая девушка, которая на шесть лет моложе него и понятия не имеет, что делает.
18. Предательство
Спустя десять минут они уже вернулись на «Энкиду». Ана следом за Коулом сошла вниз, отчаянно мечтая поскорее лечь в постель. За последние сутки произошло столько событий, что она никак не могла мысленно за всем успеть. Стресс и усталость, наверное, только усиливали те путаные и ошеломляющие ощущения, которые она испытывала, оказываясь близко от Коула. Ей нужно выспаться. Ей нужно время, чтобы прийти в себя и заново сориентироваться.
Сойдя с трапа, она увидела, что Нэт, Симона, Рэйчел и Лайла стоят плечом к плечу, лицом к люку.
– Что тут происходит? – спросил Коул.
Его голос заставил Ану моментально насторожиться. Он звучал слишком спокойно, почти холодно.
Ана нахмурила брови, бросая на Лайлу вопросительный взгляд. Их глаза на секунду встретились, но Лайла тут же отвернулась.
– Сюда явились смотрители, которые искали ее! – объявил Нэт, ткнув пальцем в сторону Аны. – Вот что случилось!
Лицо и шея Аны жарко запылали. Смотрители ее нашли!
– Когда? – осведомился Коул.
– Она – дочь Эшли Барбера! – прорычал Нэт.
– Его это не волнует, – отметила Рэйчел.
Ана умоляюще посмотрела на Лайлу, но Лайла не захотела встречаться с ней взглядом. Коул схватил Ану за руку и потянул к камбузу.
– Собери свои вещи, – велел он.
Нэт перегородил им дорогу.
– Она никуда не пойдет, пока мы не выясним, чего она добивается.
– Я увезу ее в надежное место, – сказал Коул. – Ей нужна наша помощь.
– Она – дочь Эшби Барбера! – отрезал Нэт. – Эшби Барбера! Того, кто практически изобрел анализ на Чистоту! Того, кто помог этому правительству превратить половину населения в бездумных идиотов. И что – она оказалась здесь случайно? Не думаю!