Взлет и падение ДОДО
Шрифт:
– Ты хоть понимаешь, насколько для нас обеих это опасно?
– Еще могу рассказать кое-что интересное про шлёмник. И про монарду.
Матушка Фитч мотнула головой.
– Их я уже знаю. У них нет того запаха, что у корня скво. Они лекарственные, не магические. А корень скво меня зовет. Но на неведомом языке.
– Это поправимо. Помогите мне исполнить поручение, и я, как вернусь, расскажу вам все, что знаю. А потом вы перенесете меня обратно.
– Хорошо, – сказала она, помолчав. – Как тебя звать?
– Мелисанда. Я не замужем.
– Я – матушка Фитч. Мое имя – Мэри.
– Знаю, –
Не полюбопытствовав, зачем мне книга и чего ради ее надо закапывать, матушка Фитч спросила:
– Почему именно там?
Я задумалась, насколько полно отвечать.
– Там будут жить ваши потомки. Люди, которых я знаю в моем времени. Им нужен экземпляр этой книги. Если я не… не отложу его для них сейчас, у них не будет способа его добыть.
К моему изумлению, она в ответ прыснула со смеху.
– Как же глупо было надеяться, что в такой глуши когда-нибудь расцветет культура! И как печально думать, что моим отпрыскам не хватит ума выбраться из этой дыры.
Я обиделась за город, в котором живу, и вспылила – очень неосторожно, поскольку о будущем говорить не следует.
– Кембридж станет одним из центров мировой учености. Он сравняется со своим английским тезкой… если не затмит его.
– Чепуха, – хмыкнула она. – Деревушка за частоколом. Запуганные глупцы. У них есть величайшее изобретение человечества – печатный станок! И что они тиснули? Никчемную религиозную книжонку. Единственная школа в Новом Свете, и чему там учат? Только религии. И только своей религии.
– Ну, по справедливости, если бы не их религия, ничего бы этого сейчас не было. Вас бы здесь не было.
– Я была бы в Виргинии, где одна религия – нажива, что хоть немного, да лучше, хотя тутошние обитатели страдают от этой религии больше, чем от христианства. Ладно… мы тебя одели, так что не будем мешкать. Скажи прямо, чего тебе от меня надо.
– Главное – чтобы вы перенесли меня обратно, когда я сюда вернусь. И буду признательна, если покажете, в какой стороне Кембридж.
– Это несложно. Тебе надо будет заплатить паромщику.
Матушка Фитч подошла к одному из сундуков у стены. На нем стояла шкатулка размером с хлебницу. Матушка Фитч открыла ее ключом, который носила на шее на кожаном шнурке, и вытащила два маленьких круглых предмета: один оказался свинцовой ружейной пулей, другой, посветлее и полегче, был больше размером и блестел, как отполированный.
– Это на переправу туда и обратно. Я дала бы тебе какой-нибудь обменный товар, но за ним муж следит, а он пропажу капустного кочана заметит, не то что чего другого.
– Можно попросить у вас лопату?
Она задумалась.
– Да. Но странно девушке идти одной, а уж тем более с лопатой. Скажи, что ты моя двоюродная сестра, недавно из Шропшира, а лопату возвращаешь дядюшке Портеру в Уотертаун, тебе все равно через него идти. Никто меня в Кембридже хорошо не знает, вопросов, на которые ответить не сможешь, тебе не зададут. Вроде там есть бочар, как раз неподалеку от книжной лавки. Чем ему заплатить, я тебе дать не могу, и как книгу будешь добывать, не знаю.
– О магической помощи мне вас даже не просить?
– Просить можешь что угодно, но я не стану рисковать. В Англии бы помогла, если бы считала, что дело твое правое. Здесь – нет. И все же удачи тебе. Видать,
Заталкивая в себя невкусную кашу, по сравнению с которой манная – гурманское лакомство, я вспоминала, что должно произойти дальше. Правильнее сказать, перебирала в памяти то, что произошло раньше – то есть в будущем.
На следующий день после того, как я приняла предложение Тристана, сразу после рассвета вся команда собралась на Хэнсом-филд, базе ВВС и аэродроме к северо-западу от Бостона. До сих пор все мои воздушные путешествия начинались из аэропорта Логана, но оказалось, что пассажиры частных самолетов летают с Хэнсом-филд – и обитатели параллельного мира военных тоже. Я, Тристан, Эржебет, Ода-сэнсэй и, к моему удивлению, Ребекка погрузились в самолет, который на диаграмме Венна помещался на пересечении двух миров – маленький, восьмиместный, с армейской маркировкой. Мы еще не успели оценить всю его роскошь, как приземлились в национальном аэропорту имени Рейгана через реку от Вашингтона. В полете Тристан надолго монополизировал туалет и переоделся в форму – я впервые увидела его в этом облачении. Форма была парадная, с галстуком и всяческими нашивками и значками, которые для меня представляли тайный шифр. Выглядел он, если можно так сказать, бравым, но в сдержанном варианте.
Я думала, в аэропорту нас заберет правительственный микроавтобус, но вместо этого Тристан повел нас по пешеходному переходу к метро и раздал всем карточки.
– Быстрее, чем стоять в пробках – тут всего три остановки! – объяснил он.
Мы сели в поезд метро и через несколько минут проехали Кристал-сити. Когда объявили Трапецоид-сити, я собралась выходить, но Тристан поймал мой взгляд и мотнул головой.
– Стоукс, Трапецоид-сити – просто торговый центр, не то, куда мы едем. Если останется время, можем потом туда заскочить!
Эржебет дивилась на метро, а метро дивилось на нее. До сих пор мы не бывали вместе на людях, и у меня не было случая наблюдать, как реагируют на нее случайные незнакомцы. Читатель, думаю, что могу сказать без хвастовства: я не дурнушка. На меня смотрят, мне делают комплименты. Однако, сидя рядом с Эржебет в вагоне метро, я готова была поверить, что эликсир невидимости существует на самом деле и она подлила его мне в кофе.
Следующая станция называлась просто «Трапецоид», но я и без того могла бы это угадать, потому что половина вставших и сошедших с поезда были в военной форме того или иного рода войск. Мы следом за Тристаном поднялись на эскалаторе в автовокзал, а оттуда попали в огромный современный КПП – отдельное здание, выстроенное на безопасном расстоянии от тусклого известнякового фасада самого Трапецоида. Был утренний час пик, так что нам пришлось несколько минут простоять в очереди. Пока я глядела через парковку на прославленное здание, на меня накатило чувство нереальности, такое же сильное, как во всех экспериментах с ОДЕКом. Штаб американской армии, предполагаемый эпицентр любого неприятельского удара, Трапецоид был для меня чем-то из области мифов. Подобно Олимпу или Стиксу, он бытовал как упоминание в книгах или фильмах и как синекдоха означал американские вооруженные силы в целом. Одиннадцатого сентября террористы избрали его одной из мишеней, и я со своего места видела часть мемориала на месте крушения самолета. Почему-то разочарованием стало увидеть его в реальности – по большому счету просто еще одно штабное здание с дверями и окнами, как у любого другого.