Взлет или падение
Шрифт:
Стэнфорд тяжело дышит. Скорее всего, курение поспособствовало одышке. Короткие, идеально подстриженные волосы, узкие плечи, руки, покрытые выпирающими венами, шрам, рассекающий бровь. Кожаная черная куртка, темные штаны с кожаным ремнем. Мужчина явно не любит броские цвета.
– А почему именно мы? Насчет Эммы немного яснее – она владеет информацией. Я, например, ни хера не знаю и не понимаю, что происходит.
– Попрошу воздержаться от слов «меня здесь быть не должно», «почему я», я не смогу», «меня все бесит» – знаете ли, нагнетает и не подобает нашему поведению. Я прочитала план,
– Привилегия Эммы – информация, – сказал Стэн.
– Сегодня было доказано, что Стэн обладает привилегиями лидера.
– Народ не захочет лидера, которого он не избирал, – тихо сказал Бэйн и скрестил руки на груди, опершись о спинку стула.
В списке также числились Бэйн, Джон и Амалия. Последнюю найти не удалось. Возможно, еще не добралась на остров. Или вовсе отказалась от поездки.
– Поэтому будут выборы. Эх, шуму наделаем. Выборы всегда либо нечестные, либо… нечестные, – посмеялся Бэйн.
– Выберем из желающих. Пусть это будет не только кто-то из нас. Пусть будет тот, кто действительно может показать себя как лидера. Его должен выбрать народ. Даже если главнокомандующим будет не Стэн, то особой роли это не сыграет.
– Простите, что перебиваю. Я думал, вы все-таки объясните. Ни с того ни с сего вы говорите про лидера, хотя толком не рассказали, почему мы здесь.
– Джон. Человечество скоро вымрет стремительным образом. К сожалению. Мы здесь, чтобы продолжить род. Через несколько дней правительства некоторых стран выпустят биологическое оружие, которое разрабатывали ученые. В том числе и твой отец.
Джон мог пошевелить только указательным пальцем, но это ему никак не нужно было. Кажется, даже сердце замирает от столь ужасных слов. Губы онемели. Джон собрался с духом и взял контроль над телом. Он понимал, что Эмилия права. Ведь пятнадцать лет назад он застал самый громкий и запоминающийся скандал родителей. Мать узнала, что он на самом деле делал по ночам. Тогда Джон думал – скандал из-за любовницы, с которой отец гуляет по ночам, но нет. Мама кричала: «Ты уничтожишь нашу семью, я не смогу с тобой жить после этого!» Эмифист тогда была трехлетним ребенком, поэтому не помнит. Вот только Джон помнит до сих пор. Она говорила именно о проекте острова.
***
«Я не та, среди людей, не в том месте, не то делаю, говорю не то. Многие не хотели общаться со мной в школе, ведь я была странной, молчаливой. А еще моя полнота заставляла людей отталкивать их. Может, дело в том, что я полная. В чем дело, в чем дело?! Почему мама не сказала мне перед смертью, как быть дальше? Почему перед смертью она попросила протереть пыль в доме? Мои мысли несвязны. Голова взрывается. Я все время одна и в одиночестве ненавижу себя еще больше».
Эфи лежала на односпальной кровати. Из двух предложенных девушка выбрала ту, что тверже. Не комфортность, казалось, притягивалась к ней. Но на деле Эмифист сама притягивала ее к себе.
Полумрак. Комнату с деревянными стенами освещал светильник на столе. Где-то возле установлены ветротурбины, солнечные и морские батареи – все указано в инструкции. Многие жители лагеря не одобряли столь долгий интернет из-за экологической установки лагеря. Темнота становилась мрачнее после мысли о катастрофе.
Деревянная дверь резко распахнулась. Вошла недовольная девушка. Пугающе худая, с ярко выраженными костями в разных частях тела.
– Где свет нормальный, а?
Эфи не успела сказать, как незнакомка сама нашла выключатель. Теперь картина становилась яснее. Короткая стрижка, черные редкие волосы, зеленая облегающая кофта на замке и удлиненные шорты с цветочками на карманах.
– Соседка? Разумеется, да. Меня зовут София. Или Софа, как угодно. Я хотела отдельную комнату, чтобы не докучать девчулькам и чтобы меня не доставали.
Соседка будто вела разговор сама с собой, не отмечая реакцию Эмифист. Пугающе худая девушка доставала вещи из чемодана и раскладывала по местам.
– Вообще моя прошлая комната в домике под номером пять, но мне не понравилась соседка. Точнее, я ей. А еще точнее, ей не понравились мои взгляды на жизнь. Особенно ее ужаснули мои картины. Картинами, возможно, называть рано. Но плевать. Мне плевать на то, что считают люди по поводу смысла слова «картина». Я считаю это картиной, и на этом достаточно.
На не большом холсте черно-белый мир, во мраке силуэт алой бестии с черными клыками и жадными изумрудными глазами, полными злости.
– Да, мрачно, но мне плевать. Страх должен делать тебя сильнее. Поэтому она будет здесь.
Эмифист поправила кофту, чтобы скрыть полноту.
– Почему глаза именно такого цвета?
Соседка захихикала и села на край кровати к девушке. Неуверенность немного пошатнулась от беспризорности новой соседки. Та сразу подметила смятение, но все равно осталась на краю. Она все продолжала улыбаться, словно черт на картине. Указательным пальцем изящно показала на радужку глаза. Зеленые.
– Если ты пишешь картину с главным героем в виде себя – то, наверное, ты эгоистична.
– Что за глупости? Эгоистично не показывать себя остальным и пытаться прятаться под мешками одежды. Дай угадаю. Комплексы замучили? Полнота?
«Неприятно, но не слишком жестко».
– Мне наплевать на полноту, если что. Просто если мы живем вместе, то должны знать все друг о друге. А ты вот слишком стеснительная и одинокая. Как жаль, что пришлось нарушить твой покой. Если что, уверяю, ты даже в этом мешке не смотришься толстухой. Лишний вес есть у всех. А ты как-то слишком паришься. В мире полно проблем и без веса. А ты все жалеешь и прячешь себя. Не эгоизм ли это?
Новая знакомая показалась слишком честной. Обычно, если такие люди не умеют притворятся, то они очень одиноки.
– Почему ты здесь?
Незнакомку смутил вопрос, но все же ответ не заставил долго ждать.
– Деньги. А зачем еще?
Разочарование отблеском пробило трещину. Неужели такой человек ослеплен банальным наркотиком общества? Не хотелось верить в примитивность мышления.
– Что-то не верится.
Лоб нахмурился, глаза разбежались в разные стороны. Она будто запнулась, не ожидая такого вопроса. Эмифист поняла, что вопрос стоящий и на него нужен честный ответ.