Взлет разрешаю!

Корчевский Юрий Григорьевич

В наушниках зашипело, бортстрелок просипел:

– Немец уже стреляет.

Рядом с фюзеляжем пронеслась длинная трасса. Сейчас летчик подправит наводку. Павел совсем немного повернул штурвал вправо, двинул вперед левую ногу на педалях. «Пешка» начала скользить вправо, совсем немного, но уходя из-под огня. А потом сделал то, что немец не ожидал. Дернул рычаг, выпуская тормозные щитки. На ПЕ-2 они использовались при бомбардировке с пикирования. Создавали значительное сопротивление воздушному потоку, не давая самолету разгоняться. Подобно тормозам на автомобиле.

Немец увидел, что резко догоняет бомбардировщик. Чтобы уйти от столкновения, взял ручку на себя. На истребителе тормозить невозможно. «Худой» проскочил вперед «пешки»,

с небольшим превышением по высоте. Как раз этого момента ждал Павел. Штурвал на себя, приподнял нос «пешки», поймал «худого» в прицел и нажал гашетку. От «мессера» полетели куски обшивки, почти сразу появился дым. Истребитель беспорядочно стал падать. Павел провожал его взглядом. Из «мессера» выпрыгнул летчик, раскрылся купол парашюта. И только сейчас Павел вспомнил о втором истребителе. Начал крутить головой – не видно.

– Стрелок! Где второй «худой»?

– Заложил вираж с переворотом и ушел.

Ничего себе! Немец имел все шансы подобраться и дать пушечную очередь в упор, сбить. Но ведущего сбили, и ведомый не рискнул.

– Командир! Здорово ты фрица подловил, повезло!

Везет тем, кто сам стремится к победе. Павел убрал тормозные щитки. Надо будет парням рассказать, может – поможет когда-нибудь. Заложил вираж, почти поставив самолет на левое крыло, проводил взглядом парашют с немецким летчиком. Истребитель уже упал, горел на земле.

Приземлились на аэродроме с отличным настроением. Задание выполнено, а сверх того – сбит «мессершмитт». Вот только засчитают ли победу? Для этого нужны свидетельства или других экипажей или наземных войск. Немец был сбит над оккупированной территорией, и наши войска подтвердить победу не смогут. И других советских самолетов поблизости не наблюдалось. Все же в штабе доложил о воздушном бое и победе. Вдруг найдется свидетель? И он нашелся. Артиллерийский корректировщик, сидевший на заводской трубе с биноклем, видел падающий самолет и парашют.

Рапорт по начальству подал. Сбитый самолет за экипажем записали. А механик, раздобыв красной краски, нарисовал на борту маленькую звездочку. Так делали в истребительных полках и очень редко в бомбардировочных, когда бортстрелку удавалось сбить вражеский истребитель. Чаще бывало наоборот. Истребитель в первую очередь пытался убить стрелка, стреляя по турели, по задней кабине. А уже потом спокойно расстреливать бомбардировщик или штурмовик. Первые месяцы войны штурмовики Ил-2 несли большие потери из-за отсутствия бортового стрелка. И не зря штурмовикам давали Героя за десять боевых вылетов. Только один летчик Ил-2 Николай Карабулин получил в 1941 году высокую награду. Конструктор Ильюшин первоначально имел в проекте и на опытном самолете бортстрелка. Потом в серийном производстве ее убрали, так как самолет недодавал заявленную скорость. Из-за больших потерь самолетов кабину пришлось переделывать, ставить турель, вводить бортстрелка. А в условиях заводского серийного выпуска это сделать непросто.

За сбитого подтвержденного истребителя каждый член экипажа получил по тысяче рублей на счет. Не ради денег воевали, но все равно приятно. Раз в месяц в частях появлялись представители военно-полевого банка. Был такой в действующей армии во время войны. Кому-то перевод родным сделать надо или выдать наличные деньги со счета.

А еще раз в неделю силами банно-прачечного отряда производилась помывка военнослужащих, стирка белья, услуги парикмахера. Дней этих ждали с нетерпением. Помыться горячей водой, да с мылом! В полной мере порадоваться может тот, кто лишен. На помывку каждому бойцу выдавали маленький кусочек хозяйственного мыла и полотенце. Мылись в палатках, рядом стоял специальный автомобиль, греющий воду, в нем же насос для подачи воды.

Почти все члены экипажей имели шелковые шарфики. Не для форсу, а чтобы обмундированием шею до крови не натирать. В полете приходилось постоянно головой вертеть, чтобы успеть заметить противника. В качестве материала для шарфов использовались полосы, нарезанные из списанных парашютов.

Бывали дни, когда один-два вылета. Но бывало, делали по четыре вылета. Приземлялись, кушали. В это время самолет заправляли топливом, снаряжали бомбами и пулеметными лентами. Механики доливали моторное масло и охлаждающую жидкость. Из-за скверной резины сальники и уплотнители моторов давали течь, моторное масло доливали после каждого вылета. Полчаса, сорок минут и снова на вылет. Такие тяжелые дни случались, когда немцы наступали, надо было их сдержать, выбить технику и личный состав. А наших танков, самолетов – катастрофически не хватало. В сорок первом заводы переезжали на новые места, подальше от фронта, за Урал. Каждый переезд – катастрофа. Мало того что надо приспособить здания под станки. У каждого завода сотни смежников. Один поставщик делает моторы, другой – пушки и пулеметы, третий – покрышки для шасси, четвертый – радиостанции. А есть еще пятый, двадцатый, сотый. И все переезжают, нарушены все связи. Так что выпуск боевой техники в эвакуации – трудовой подвиг народа в тылу.

Начались поставки по ленд-лизу. Уже 31 августа 1941 года в Архангельск прибыл первый конвой с военными грузами. Англичане понимали, что если Гитлер одержит победу над СССР, то следующей целью будет Британия.

Подключились американцы, но вяло. Выжидали, как долго устоит под натиском вермахта Советский Союз. И только после того, как немцы потерпели поражение под Москвой, стали активно поставлять помощь.

Шла она по нескольким маршрутам. Через Атлантику до Мурманска и Архангельска. Морскими судами через Тихий океан до Владивостока, где большую опасность представляли японские подводные лодки, ими было торпедировано не одно наше судно. Трансиранский маршрут – через Индийский океан до иранского порта Басра, далее через Иран в наше Закавказье. Для самолетов еще была трасса АлСиб, сокращенно от Аляска – Сибирь. Работы по сооружению авиатрассы начались еще в октябре 1941 года, когда Госкомитет обороны принял постановление № 739. Создание трассы возложили на Главное управление гражданского воздушного флота под руководством генерал-майора В. С. Молокова. Правда, 27 апреля 1942 года Гражданский воздушный флот перешел в подчинение РККА.

В первых числах сентября звено Павла получило приказ уничтожить вражеский бронепоезд. Заняв какую-то территорию, немцы сгоняли на принудительные работы жителей. В числе первоочередных задач – перешивали железнодорожную колею на европейский стандарт. По железной дороге вне зависимости от дождей, распутицы можно было быстро доставить технику, личный состав, боеприпасы, топливо, вывезти раненых в тыловые госпитали. А в случае нужды по рокадам провести перегруппировку войск.

Кроме того, что у наших, что у немцев, активно действовали бронепоезда. Фактически – подвижная крупнокалиберная батарея с зенитным прикрытием. В тяжелые моменты боя выдвигался такой бронепоезд, отстреливался по цели. Шквал огня – и бронепоезд меняет позицию. Если противник наносит ответный удар, то уже по пустому месту.

Выявить сложно, маскируются бронепоезда хорошо. Единственное, что их выдает, так это дым от паровоза. На войне дымов полно, особенно на передовой, в ближнем тылу, куда долетают снаряды крупнокалиберной артиллерии, в среднем это пятнадцать километров.

Партизаны и войсковая разведка в обнаружении бронепоезда помощники слабые. Обнаружили, передали по рации координаты, а бронепоезд уже переехал на другое место. Да и рации были далеко не у всех отрядов. Первоначально, когда образовывали Штаб партизанского движения, считали, что партизаны должны обеспечивать себя всем необходимым за счет противника – оружием, боеприпасами, провизией и даже одеждой. Но только немец добровольно не отдает оружие, его убить надо. Собирали на полях сражения оружие, но его остро не хватало. Немцы, заняв территорию, собирали оружие и боевую технику, имея для этого специальные трофейные команды.