Взорванная акватория
Шрифт:
Председатель осмотрелся и занял свободное кресло напротив русского военного. Чиновнику МОК становилось все труднее и труднее сохранять вид стопроцентно уверенного в себе человека. В его последних репликах уже проскальзывали нотки беспокойства. Все сказанные им слова являлись не более чем попыткой подбодрить самого себя. Сев в кресло, он еще больше помрачнел. В его глазах были растерянность и негодование. Он смотрел на собеседника и молчал. Ему не давала покоя так и не озвученная цель, с которой его заманили в этот кабинет.
– Вы знакомы с гражданином Канады Крисом Хазерлендом? – задал вопрос
Он открыл перед собой папку и извлек фотографию, чтобы показать Сноухантеру. Тот взял снимок и долго смотрел на него. Лицо иностранца при этом чуть заметно побледнело. Он вернул карточку и постарался избежать прямого ответа:
– Сложно сказать что-либо однозначно. Чисто визуально его лицо мне кажется знакомым. Однако я не помню, где я мог видеть этого человека. Знаете ли, приходится по долгу службы работать с массой людей, переваривать огромное количество информации. Я допускаю, что мы могли с ним когда-то видеться. Но вероятнее всего, что я знаю этого человека из газет, журналов или телерепортажей.
– Понятно, – с легкой усмешкой промолвил Галеев. – Ну, так вот. Этот господин недавно задержан нашими спецслужбами по подозрению в совершении теракта в районе Большого Сочи. Этот преступный эпизод уже доказан. В настоящий момент Хазерленд находится в следственном изоляторе. Находится не просто так. Он еще и очень активно сотрудничает со следствием, давая показания. И поверьте уж мне на слово, что это очень и очень интересные показания. Вы бы сами наверняка заслушались.
– А какое я имею отношение к какому-то террористу? – Сноухантер вновь попытался изобразить праведное возмущение. Выглядело это еще более неправдоподобно, чем в предыдущий раз.
– К этому конкретному террористу вы имеете самое прямое отношение, – голосом, полным хладнокровия, отвечал Владимир Денисович. – Дело в том, что арестованный организатор серии террористических актов предоставил нам кое-какие сведения о характере общения между вами. В итоге у нас на руках имеются неопровержимые доказательства получения вами от Хазерленда взятки с семизначным числом. Припоминаете такой эпизод из вашей биографии? Если нет, то я напомню. Эта огромная сумма была передана вам для того, чтобы вы убедили всех членов комиссии МОК единогласно выступить за отмену зимней Олимпиады в Сочи, да и в России вообще. Это ведь не только факт коррупции. Это еще и связь с террористической группой, пусть и косвенная. Согласитесь, что в вашей биографии это позорное пятно.
У председателя задрожали губы, а лоб покрылся крупными каплями пота. Он хотел что-то сказать, но не мог подобрать нужных слов. Зато у адмирала этих слов имелось предостаточно:
– Думаю, что вы хорошо понимаете, что ваша карьера висит на волоске. Одно неосторожное движение, и она рухнет. В такой ситуации я советую вам проявить благоразумие. В противном случае мы попрощаемся с вами. А информация о взятке и негласном содействии террористической деятельности будет передана прессе. Журналисты раздуют такой скандал, что ваше начальство вас по стенке размажет. А общественность скажет, что этого мало.
Сноухантер лихорадочно размышлял. От страха мысли путались, глаза бегали, подбородок подрагивал. Следовало быстро принять единственно верное решение.
После закрытого итогового заседания комиссии МОК в зал были приглашены журналисты. Большинство из них уже подготовили черновые варианты сообщений о результатах заседания. В принятие вердикта в пользу России практически никто не верил. Проведение пресс-конференции по большому счету выглядело бессмысленным. Даже не самые большие профессионалы журналистского дела без труда представляли, что мог сказать Брюс Сноухантер. Поэтому всех в большей степени интересовало не заявление председателя. Интересовали детали, повлиявшие на принятие окончательного решения. Интересовали механизмы принятия решения. Интересовало соотношение голосов «за» и «против» среди членов комиссии.
Первый шок журналистская братия испытала, увидев на лице Сноухантера улыбку. Председатель комиссии отличался тем, что практически никогда не улыбался на публике. А если и улыбался, то делал это весьма сдержанно. По этой причине некоторые российские газеты даже прозвали его «мистером Несмеяном». В западной прессе также постоянно обсуждалась эта тема.
Улыбающийся «мистер Несмеян» подогрел интерес журналистов к пресс-конференции. Запахло настоящей сенсацией. Представители многих информационных агентств спешили заснять Сноухантера и тут же передать через Интернет в свои головные офисы фото с пометкой «Срочно!».
– Уважаемые дамы и господа, – обратился к присутствующим председатель. – Я как глава инспекционной комиссии Международного олимпийского комитета должен заявить следующее. Проведенный нами в Большом Сочи мониторинг не вскрыл ни одного более-менее значительного факта, который смог бы воспрепятствовать проведению здесь Олимпиады. Комиссия не намерена более возвращаться к данному вопросу. Отчет, подготовленный нашими общими усилиями, сегодня же ляжет на стол президента МОК. Просьба задавать вопросы…
В конференц-зале зашептались. Журналисты недоумевали, гадая, чем вызвана такая резкая перемена мнения председателя. Они незамедлительно принялись задавать вопросы. Однако, какими бы коварными они ни были, Сноухантер блистал взвешенными, аргументированными ответами. Это был его звездный час.
40
Неподалеку от пирса в тени пальмы стояла черная «Волга». В ее салоне сидели Павлов и Галеев. Старшему лейтенанту было любопытно узнать о реальной подоплеке сочинских диверсий. Обезвредив террористов, он так и не знал целей, которые те преследовали. Адмирал не без удовольствия стал посвящать своего помощника в хитросплетения мотивов и замыслов Хазерленда.
– Начнем с того, что мистер Крис Хазерленд являлся весьма преуспевающим бизнесменом, – стал рассказывать Владимир Денисович. – В этом деле он разыгрывал хорошо продуманную многоходовую комбинацию.
– Он своей комбинацией сплел столько петель, что сложно оказалось не угодить в них самому, – не сдержался от эмоционального комментария Сергей. – Чем ему Олимпиада в Сочи могла помешать?
– Мысль о Сочи как месте для диверсий возникла у Хазерленда спонтанно. Однажды утром он проснулся и понял, что срыв Олимпийских игр в Сочи жизненно важен для процветания его бизнеса.