Взорванный разум
Шрифт:
– Сняв все, что можно? – поразился Джосс. – Ты хочешь сказать, что у тебя было вооружения больше, чем сейчас?
Ивен искоса взглянул на Джосса.
– Все, что у меня сейчас есть, – это два силовых ружья и автоматическая пушка. Боеприпасов к ним не так уж много, скажу я тебе по секрету. Они ободрали этот костюм как липку. Знаешь, что у меня было? – он заговорщически понизил голос. – Два тяжелых лучевика усиленной модификации, огнемет, пушка Вулкан-Гатлинг – отличная игрушка… Ты никогда не сталкивался с ней? Ей можно вскрыть бронемашину, как жестянку с ананасовым компотом. Три тысячи выстрелов в минуту, а весу – всего-навсего сто десять килограммов вместе с охлаждающей системой.
– Да уж, – согласился Джосс, представив себе человека, таскающего с собой тяжелые лучевики и раскупоривающего ничего не подозревающие танки. Ходили разные слухи, что такие вещи существуют, но полицейского, который говорит о них, как об обычном деле, он видел в первый раз.
– А еще у меня был сканер, – мечтательно продолжал Ивен, – он работал в невидимом спектре. Прямо думать об этом невыносимо – все лучшее поснимали. Сказали, что надо соблюдать договор об ограничении вооружений в межпланетном пространстве… Ба, да что тут говорить…
Джосс невольно улыбнулся: не часто встретишь человека, который может сказать «ба», это слово он встретил лишь однажды, и то в старом видеофильме под названием «Рождественский гимн».
– Так что у меня теперь жалкая пародия на настоящий костюм, – продолжал Ивен. – Впрочем, там, куда мы направляемся, и этого хватит.
– Надеюсь, – ответил Джосс. – Мне сдается, что со своей огневой мощью ты вполне мог бы перевернуть небоскреб.
– На это хватит и мускулов, – засмеялся Ивен. – Все зависит от того, что это за небоскреб.
Джосс кивнул. «Определенно, – подумал он. – Такого парня в трудную минуту рядом с собой иметь неплохо, вот только с рикошетами хлопот не оберешься».
Формальности на стоянке шаттлов заняли не больше минуты. Ивен передал для погрузки багаж вместе с затихшим носильщиком, и им осталось только ждать отправления. Шаттл, на котором они летели, принадлежал к классу стандартных многоцелевых аппаратов, уже не первый десяток лет ходивших по маршруту Луна – Земля – Космическая станция. Химические маневровые и циклонические субсветовые двигатели для дальних перелетов и дельтовидное крыло для посадки в атмосфере едва ли намного изменились со второй половины двадцатого века. Шаттл, громоздкий и медлительный, сверкал серебристыми и красными цветами респектабельной компании ТПА. Из сопл маневровых двигателей вдоль бортов белыми облачками клубился жидкий азот.
Джосс зевнул и с безразличным видом заметил:
– Похоже, ты вызываешь интерес.
– Считаешь, это хорошо? – оглядываясь по сторонам, спросил Ивен.
– Кое-кто все равно знает, что мы прибываем, так что лишняя реклама вреда нам уже не принесет.
– Хотелось бы верить, – пробормотал Ивен, механически наблюдая за погрузкой.
«Мне тоже», – подумал Джосс.
7
Умирать она начала прямо на работе. Она вообще не заметила бы никаких признаков недомогания, если бы, как всегда, позавтракала с утра. Уровень сахара в крови держался чуть ниже нормы. «Вовремя надо есть», – решила она, но перед перерывом почувствовала легкую усталость. Пошарив в сумке, нашла завалявшуюся конфету в мягкой обертке, рассеянно сунула ее в рот и вернулась к работе.
Ее работа требовала полного сосредоточения. Вот почему она начала принимать эту штуку. Ей страшно не нравилось, что бумажная волокита, пусть и приносящая неплохой доход, отнимает у нее все силы. Кое-кто из друзей намекнул осторожно, что существует в природе такой препарат под названием «гипер». Отличное средство, дающее возможность выполнять свою работу гораздо лучше, чем раньше, и в то же время заниматься совершенно другими делами. Эта штука стоила довольно-таки дорого, но она давно уже перепробовала все, на что можно было истратить деньги на станции.
Средство оказалось лучше, чем можно было предположить. После первой же дозы весь мир вокруг наполнился новым смыслом, и жизнь разделилась на две совершенно отдельные и безупречно работающие половины. Одна половина ее существа работала как бы автоматически, сама по себе, другая же с пристальным интересом наблюдала за всем, происходившим вокруг. Автоматическая часть делала свою работу с поразительной легкостью. Было странно вспоминать, как трудно ей было еще вчера решить такие простые вещи: кому позвонить, как справиться с компьютером, как распределить время на работе. Теперь все текло как бы само по себе, без малейшего участия, она наблюдала за окружающим и наслаждалась.
А наблюдать было за чем. И поводы для восторгов были. Карл, сидящий в другом конце комнаты, разговаривал по коммуникатору, она могла понять значение любого его жеста, и по его ответам абсолютно точно воспроизвести то, о чем говорят на другом конце провода. По одному только подергиванию века в последнее время она догадывалась, о чем думает ее босс Харви, и каждая поганая мысль этой уродливой старой свиньи ввергала ее в безудержный хохот. За несколько минут она могла предсказать, какие файлы появятся на ее терминале, кого из служащих вызовут на ковер, кто получит повышение и почему, в зависимости от того, получилось ли что-нибудь у босса прошлой ночью. Две сплетни, сопоставленные между собой, могли помочь ей понять, как пойдут дела в их отделе в течение месяца. И, что самое главное, никто даже не догадывался об этих ее способностях. Ее гордое «Я», удобно расположившееся в каком-то тайном уголочке мозга, свысока следило за жалкими людьми, с которыми она работала, за их мелочными заботами и глупыми страстями. Иногда ее охватывало искушение расхохотаться вслух, но она преодолевала его. Ей не хотелось выдавать себя.
Иногда эти страсти начинали невероятно утомлять. В такие моменты вся жизнь казалась ей не более, чем пустой тратой времени. Ну как, например, можно серьезно наблюдать, с каким упоением окружающие отдаются своим бредовым эмоциям, совсем при этом не понимая, что каждое их действие, каждое слово определяются предыдущими их собственными словами и действиями, сказанными или произведенными только что. Несомненно, они не догадывались об этом. В такие моменты она увеличивала дозу. Счастье на какое-то время возвращалось к ней: все окружающее опять теплело и приобретало глубину, и наблюдать за ним становилось интересно. Автоматическая часть мозга работала четко и быстро, и свободного времени становилось все больше.
Сегодня, однако, у нее болела голова, что само по себе было необычным. Она успела забыть, что такое болезнь: с этой быстрой реакцией на происходящее ей ничего не стоило скорректировать все возможные недомогания. Тело беспрекословно слушалось ее. Почему же сегодня все было по-другому? Конфета не помогла. Может быть, стоило бы, сославшись на головную боль, попросить выходной, поехать домой, принять дополнительную дозу и вернуться на работу завтра, когда все уже встанет на свои места?
– Джоанна, с тобой все в порядке? – спросил Карл со своего места. Она посмотрела на него с трудом, и отметила для себя, что ей пришлось совершить небольшое усилие. Ее поразило то, что усилие это было сознательным. Обычно она автоматически поддерживала разговор с сослуживцами, второй своей половиной погружаясь в глубинные нюансы происходящего, проясняя значения слов, читая мысли по выражениям лиц и жестам. Но сейчас она беспомощно смотрела на Карла и не могла придумать подходящего ответа.