Взорвать «Аврору»
Шрифт:
– Качать юнкеров! – крикнул высокий молодой рабочий, шедший с портретом императрицы.
– Ур-р-ра!!! – подхватили участники демонстрации, бросаясь к юнкерам.
Те растерянно переглянулись. Десятки восторженных рук подхватили будущих офицеров и те, роняя фуражки, полетели к небу…
Демонстрация удалилась в сторону университета. Юнкера, хохоча, приводили в порядок форму и делились впечатлениями, когда Владимира Сабурова окликнули по имени:
– Владимир Евгеньич!
Он обернулся. Перед ним стояла девочка-подросток лет четырнадцати,
– Простите?..
– Это вы простите, Владимир Евгеньич. Я просто от самого училища за вами иду. И вот нагнала… у сфинок. Я видела, как вас качали.
– Простите, я вас что-то не узнаю, – улыбнулся Сабуров.
– Еще бы! – хмыкнул плотный высокий юнкер с жизнерадостным румянцем во всю щеку. – Куда там всех барышень на деревне упомнить!
Юнкера расхохотались.
– Я Даша Скребцова, дочь Павла Лукьяновича, – не обращая внимания на смех, продолжала девочка. – Мы возле старой мельницы живем в Сабуровке…
– А, ну это меняет дело! – продолжал ёрничать плотный юнкер. – Сабуров, познакомите с тестем Лукьянычем?
– Послушайте, заткните фонтан, Епишин, – быстро выговорил Владимир. Юнкера прекратили смеяться и отошли на несколько шагов. Сабуров неопределенно заулыбался. – Ну конечно же… Даша. У тебя еще старший брат есть, Петя…
– Ага, – кивнула Даша обрадованно. – Младший. Митя.
– Да, извини, – смутился юнкер. – А… что ты в Петербурге делаешь, Даша?
– А я вместе с батей приехала… и пошла вас искать, Владимир Евгеньич. Я хотела вам сказать – не ходите на войну.
Сабуров покраснел и усмехнулся.
– Вот-те раз! Это почему же?
– Я ужасть как не хочу, чтобы вас убило, – чуть слышно произнесла девочка, заливаясь краской.
Владимир закашлялся.
– М-м… а кто ж тебе сказал, Даша, что меня убить должны?
Вместо ответа девочка неожиданно бросилась бежать. Владимир растерянно затоптался на месте, не зная, то ли догонять ее, то ли нет.
– Даша, меня не убьют! – крикнул он ей вслед. – Не убьют, слышишь? Можешь спать спокойно! И вообще война скоро кончится!
Его неслышно окружили однокашники. Плотный юнкер хлопнул Сабурова по белому погону:
– Ну вот, заморочил барышне-крестьянке голову, а потом говоришь – можешь спать спокойно!.. Что, летний роман гимназических времен?
– Да нет, – Владимир смущенно пожал плечами. – Она из нашего имения. Смешная девчонка…
– А-а-а, – разочарованно протянул юнкер. – Ну, тогда ты можешь спать спокойно.
Юнкера снова расхохотались. Теплый летний ветер принес откуда-то оркестровую мелодию нового марша «Прощание славянки»…
Вагон сильно тряхнуло на стыке. Владимир резко вздрогнул, открыл глаза.
За окнами заметно посветлело. А в дверях вагона стояли двое в форме линейного транспортного отдела ГПУ. Внутри Сабурова
Он пристально рассматривал чекистов. Старший по званию – по одному «кубарю» в петлицах – лет тридцати на вид, был довольно симпатичным, с живым русским лицом, глубокими синими глазами, небольшими усиками, словно прилипшими к верхней губе. Его облик почему-то показался Сабурову смутно знакомым. А вот второй чекист, напротив, типичный «ванёк» – приземистый, с туповатой незапоминающейся физиономией, сонными и злыми глазами. Оба были вооружены наганами в кобурах, на поясе у старшего висела шашка. На обоих были черные буденовки, сразу отличавшие «транспортников» от других чекистов.
ГПУшники не обращали внимания на Владимира. Они склонились над пьяненьким мужичком и упорно трясли его, пытаясь разбудить.
– …документы свои покажи нам, и можешь спать спокойно, – в пятый раз повторил Семен Захаров пьяненькому мужичку. – Документы, слышишь?..
Мужичок снова промычал что-то невнятное.
– Тряхни его ты, Коробчук, – устало сказал Захаров подчиненному.
– Есть, – бодро отозвался боец и взял мужичка за ватник. – Вставай, подымайся, рабочий народ… Подъё-ё-ё-ё-ём!!!
Неожиданный крик подействовал: мужичок бодро вскочил с лавки с закрытыми глазами, держа руки по швам. Захаров поморщился.
– Что ж ты так орешь в самое ухо…
– А у нас старшина всегда так, – с довольным видом отозвался Коробчук и кивнул на мужичка: – Во – действует!
– Ваше высокоблагородие, разрешите доложить? – хрипло включился в диалог спящий мужичок.
Коробчук покачал головой:
– Во элемент недобитый… И как таких только в приграничной зоне-то терпят?.. Десять лет как высокоблагородиев нет, деревня! – презрительно бросил он аборигену.
– Держи его, чтоб не упал, – перебил бойца Захаров и, морщась, сунул мужичку руку за пазуху. – И несет же от него… вот зараза.
За пазухой у мужичка обнаружилось удостоверение личности. Захаров начал изучать документ, а Коробчук придерживал молча покачивающегося с закрытыми глазами пьянчужку. И тут он боковым зрением заметил, как мужчина, смирно сидевший на лавке в отдалении, подхватил свой портфель и, стараясь не привлекать к себе внимания, двинулся к выходу.
– Стоять! – рявкнул Коробчук, не выпуская из рук крестьянина. – Куда пошел?!!
Мужчина пожал плечами. На нем был грязный мокрый плащ и такие же сапоги.
– Станция скоро, выхожу.
Захаров сощурился.
– Здравствуй, Дуня, Новый год… До Владыкина еще полчаса, куда ж ты собрался так рано? Молодец, Коробчук, хвалю за бдительность.
Лейтенант не глядя сунул смятый документ прямо в лицо пьяненькому мужичку, от чего тот сел на лавку. Не спуская с незнакомца пристальных глаз, Захаров двинулся к нему. Следом, положив руку на кобуру, зашагал Коробчук.
<