Взорвать царя! Кромешник из будущего
Шрифт:
После ударов палицей тарантас выглядел ущербно, но двигаться мог.
– Садитесь, поедем. Святые отцы, давайте вперед, мы за вами.
Андрей взобрался на облучок, на место кучера, и маленький обоз тронулся.
Версты через три показалась деревня. Купчиха дала деревенским денег, и они быстро сделали гроб. Другие вырыли могилу. Монахи сочли молитву, и мужики опустили гроб в могилу.
Когда могилу засыпали, Андрей поинтересовался у купчихи:
– Вы куда направлялись?
– В Тверь, родня мужева там.
– Тогда нам по пути. Возьмете?
– С нашим удовольствием, денег заплатим.
– Не все деньгами меряется.
Андрей забрал с телеги монахов свой короб, пристроил его сзади на тарантасе и не спеша зарядил пистолеты. Дорога ошибок не прощала. Если бы не пистолеты, Андрей мог бы и не справиться с грабителями, крепки они на рану оказались.
Ехали они до первого постоялого двора, где остановились на обед. Купчиха заказала обед за свой счет на всех, и получилось что-то вроде поминок по убитому кучеру – даже пива выпили.
Купчиха вдруг покосилась на монахов:
– Пост ведь, а вы скоромное ели и пиво пьете!
– Путешествующим не возбраняется.
После обеда Андрей осмотрел тарантас. Палицей была разбита правая часть, но ехать можно. Колесные оси были густо смазаны дегтем, все чеки стояли на месте и не качались. Андрею не хотелось, чтобы на ходу отвалилось колесо, как это произошло раньше. Не случись роковой поломки, глядишь, все были бы живы.
– Барышни, все готово, можно ехать.
Выехали они вместе с монахами. Те держались позади. Отдохнувшие и накормленные овсом лошади шагали бодро.
Купчиха завела разговор:
– Тебя как звать, молодец?
– Андреем.
– А меня – Авдотьей. Дочь мою Аглаей зовут.
– Вот и познакомились.
– Ты вроде торговец, судя по коробу.
– Ага, как есть офеня.
– Женат? Детишки есть?
– Не сподобился еще.
– Сколько же тебе годков-то?
– Двадцать семь.
– О, пора уже семьей обзавестись.
– Как богатство наживу – так сразу.
– А ты ступай в услужение к мужу моему. Я словечко замолвлю – нам такие работники нужны. Разбойников-то ты здорово одолел, прямо как воин.
Андрею стало смешно. Он сам купцом был, а сейчас на службе у Гермогена, фактически у архиепископа Пимена, в дальнейшем – патриарха. Ему же предлагают на побегушках у неведомого купца служить. Конечно, женщины рядом с ним себя под защитой чувствуют, благодарны ему за помощь. Только почему купец отправил их в Тверь без охраны? Нет своих холопов – найми охочих людей, желающих полно. И еще одна мыслишка закралась: не хочет ли купчиха свою дочь ему сосватать? Дочь, конечно, и в самом деле хороша, красива даже. И фигура, и лицо – все без изъянов. Только молчит. Когда разбойники с Андреем дрались, визжала, стало быть – не глухонемая.
Большинство красавиц характер имеют скверный, к тому же – глупы. Смотришь на нее издалека – любуешься, а как рот открыла – все впечатление пропало. Дура дурой, двух слов связать не может.
– Андрей, ты чего молчишь? – вернула его к действительности купчиха.
– Думаю.
– Это хорошо, может, надумаешь до Твери. А живешь где?
– В Великом Новгороде.
– Далековато. А мы в Москве, на Солянке. Дом у нас там свой – каменный, с поверхом, – не удержалась от хвастовства купчиха.
Начало смеркаться, и Андрей забеспокоился. Если ночь застигнет в дороге – плохо.
Но, видимо, сегодня Господь был к ним милостив. На перекрестке дорог стоял большой постоялый двор. Конечно, место оживленное, и поставил его здесь умный человек, путники всегда останавливаться будут.
Они въехали во двор. Андрей с помощью прислуги завел лошадь в стойло, а тарантас закатил в тележный сарай.
– Овса или сена лошади задать? – спросил слуга.
– Сена сейчас, овса – утром.
– Как скажешь.
– И про воду не забудь.
– Обязательно.
Купчиха уже сняла две комнаты на втором этаже – большую комнату для себя и для дочери, маленькую – для Андрея.
– Мы приведем себя в порядок и спустимся в трапезную.
– Как скажете, – поклонился слуга.
Сейчас Андрей исполнял обязанности кучера, помогая по мелочи – тот же дорожный сундук поднести. Однако он не угодничал, чувствовал и вел себя независимо.
У себя в комнате он снял кафтан и рубаху – надо было осмотреть порезы. Он размотал тряпицу и застыл в удивлении: кожа была абсолютно чистой, никаких следов порезов. Не веря своим глазам, он провел по коже ладонью. Гладко, как и до ранения. Чудеса, да и только! Он подошел к зеркалу, но и в отражении не увидел ничего необычного, не углядел ни шрамов, ни порезов. Прямо как в Переяславле. Андрей вдруг вспомнил, что на постоялый двор тарантас заехал в одиночестве. А где же монахи? Он надел рубаху, сбежал вниз, в трапезную, и поймал за руку слугу:
– Двоих монахов не видел?
– Не было.
Странно! Андрей выбежал во двор: ни телеги, ни монахов. Для очистки совести он прошел за ворота и там увидел телегу и двух сидящих на ней монахов.
– Святые отцы, я что-то не понял, вы почему здесь? Лошадь в стойло поставить надо, заслужила. А вам – ужинать и в комнату: отдыхать.
Монахи переглянулись.
– Видишь ли, добрый человек, мы стеснены в средствах. Сейчас достаточно тепло, и мы можем переночевать на телеге.
– Э нет, так не пойдет. Заводите лошадь во двор, распрягайте – и в стойло. А деньги… – Андрей порылся в мешочке. Уж коли взяла его на свой кошт купчиха, он немного сэкономит. Не будет большого греха, если он из денег Гермогена даст малую толику монахам.