Взрослая колыбельная

Шолох Юлия

– Старший сын рода, надежда и отрада, – криво усмехаясь, сообщила Белка. – Бесит ужасно.

– Почему?

Не то чтобы мне было интересно, отчего Лад ее бесит, просто само собой спросилось.

– Терпеть не могу этих папенькиных сынков. Первые сыновья, на которых все надежды и чаянья! Их у нас несколько. Вон, вместе сидят – Лад, Бакуня, Волин, Гурьян и Жегло. Они друг друга держатся, конечно, как иначе. Когда займут главное место в роду, будет проще друг с другом о делах договариваться. Переженятся на сестрах друг друга, станут по крови братьями… Все им с рождения на блюдечке, а ведут себя так, будто ничем от остальных не отличаются. Ага, как же! Жалкое притворство! Вряд ли им пришлось с детства, как нам, вкалывать.

– А как нам пришлось?

Чужой болью прямо в грудь било. Не думала я, что успешная, на мой взгляд, Белка считает себя в чем-то второй. А оказывается, считает. Таится в ней эта беда, злит.

Она посмотрела на меня прямо, подумала.

– Зачем ты про него спросила? – вдруг задала вопрос. – Кто что тебе про него говорил?

Ну вот… она не может ответить на мой вопрос, а я – на ее. Особенно тут. Но похоже, поговорить по душам все же придется. Зачем нам недомолвки? Выясним подробности и останемся подругами. Надеюсь.

– Давай дома поговорим?

Она кивнула, но с тех пор смотрела на меня с подозрением, о чем-то тяжело думая, и больше не пила. Ее медовичка перестала пениться в стакане и выглядела, как тут говорят, конской мочой.

Вскоре народ совсем разошелся – танцевать отправились почти все. А так как места в трактире кот наплакал, танцующие скучковались и практически лезли друг другу на головы. А кто не танцевал, стали перемещаться, бродить по залу, то и дело присаживаясь за другие столики.

Соня давно перебралась от нас в другую компанию, Лелька с Коловратом были заняты друг другом. Или танцевали, или просто сидели рядом, держась за руки и многозначительно переглядываясь.

И только мы с Белкой сидели как на иголках. Мне все время хотелось обернуться и посмотреть на Лада, а она от каждого раската смеха кривилась как от зубной боли, словно вообще не хотела находиться на этой проклятущей седмице. Мы не танцевали, к нам никто не подходил, казалось, мы белое, пустое пятно на цветной ткани веселящихся студентов.

Ну все! Нужно пойти домой и поговорить.

– Эй, девчонки, что это вы такие грустные? Может, потому что без нас скучаете?

На плечо опустилась рука. Я оглянулась – это был парень из компании Лада. На нем поверх тонкой рубашки была кожаная безрукавка. По местным меркам вещь дорогая, по нашим, выходит, пафосная, что-то вроде фирменных шмоток. Это один из Первых сыновей, как их обозвала Белка. То есть сынок олигарха, по-нашему?

Возле него стоял Лад собственной персоной и широко улыбался, переводя взгляд с меня на Белку. При виде моей подруги-злючки, правда, улыбка слегка померкла. Одет проще, в плотную серую рубашку, но ему такая простота даже идет.

Судя по росту, оба могут быть моими сужеными.

– Катя, – машинально представилась я, думая, что каждый из них может быть им, каждый! И каждый раз чертово сердце екает, обманывая!

Это что, значит, я кого угодно готова считать своим суженым? Абы смазлив был, высок да крепок? Ну и, понятное дело, Первым сыном, раз уж тут это круто.

– Гурьян, – представился тот, что в жилетке, не убирая руки с плеча. Пришлось им многозначительно дернуть – рука тут же исчезла.

– Лад, – представился зеленоглазый. – Очень приятно, Катя. А с Белкой мы уже знакомы.

– Еще бы, – многозначительно хмыкнул Гурьян, и мне это хмыканье сильно не понравилось. – Так что, не хотите к нам за стол? Познакомимся, поболтаем. Середина года, а у нас такая диковинка! Новое лицо, да еще такое симпатичное!

Я повернулась к подруге и скорчила умоляющую мину. Белка, пожалуйста! Пойдем, ну пойдем? Даже на месте чуть не подпрыгнула, это ж какое везение – оказаться с ними за одним столом и рассмотреть поближе!

Белка молча кивнула и нехотя поднялась. Гурьян повел нас за собой сквозь толпу, которая то и дело толкалась, Белка шла за мной, замыкал шествие Лад.

Компания оказалась той самой, которую я встретила на улице в первый учебный день, когда споткнулась. Не знаю, узнали меня или нет, но никто о данном происшествии не напомнил. Да и вели они себя вполне дружелюбно: улыбались, шутили и не смотрели сверху вниз.

Белка, однако, сидела недовольная, насупившись, вытянувшись как на иголках, сложив руки на груди, и молчала. Даже у меня отпадало желание с ней заговаривать. Гурьян сел рядом с одной стороны, Лад на углу с другой, а с угла устроилась Белка.

– Не боишься, что семь лет замуж не выйдешь? – улыбаясь, спросил ее Лад. Она проигнорировала, вцепилась в свой стакан, который забрала с нашего столика, но пить не стала. Подозреваю, ей хотелось выплеснуть напиток Первым сыновьям в лица, но воспитание не позволило.

– А ты откуда, Катя, взялась? – спросил Гурьян.

Я повернулась к нему. Глаза голубые, лихие и пьяные, в руке – очередная кружка.

– Да, откуда? – К нему придвинулась девушка в красной блузке с рукавами-фонариками. – Болтают, ты иномирянка. А на самом деле?

– Я на самом деле иномирянка.

Так, а теперь быстро пробежимся по всем. Вдруг кто себя выдаст?

У Гурьяна челюсть натурально отвалилась. Лад смотрит… грустно?

– А я говорил, что она иномирянка! – жестко сообщил самый тощий из них. – А вы – да ну, да не может быть, да не выдумывай!

– Это Бакуня, – кивнул на него Гурьян. – Да, но откуда ты знал?

Бакуня нервно пожевал узкими губами.

– Дядька у меня в сыскном отделе начальником. Рассказывал, что нашли девчонку в лесу. Потом отправили в АТМа учиться. А новенькая у нас только одна!