Взросление любви и "эликсир счастья"
Шрифт:
Радужный туман перед глазами Бэллы рассеялся, и она потрясла головой прогоняя наваждение.
— Это глюки из-за этой мерзкой жабы! — догадалась она, глядя на стоящий у ее ног пакет. — Наверно немного ядовитого вещества осталось на платке Клинцевича и, когда я пересаживала Лауру в пакет, оно попало мне на пальцы… вот они и горят, а я еще и глаза потерла… Надо же такое привидится!
Бэлла посмотрела на свои пальцы, перевела взгляд на запястье и замерла…
На ее запястье красовался массивный, золотой браслет с непонятными символами и иероглифами!
Браслет,
Очень красивый и очень тяжелый…
Бэлла тут же отвернула манжету курточки и прикрыла браслет…
Об этом она подумает потом!
До приезда «Скорой» толстый, кудлатый мужчина скончался: у него горлом пошла кровь, и жизнь гениального человека оборвалась… в этом мире.
2
Дожидаясь «Скорую» и полицию, Бэлла нервничала — сумеет ли она описать мельком увиденного преступника, помочь следователю раскрыть преступление и одновременно утаить от него важную информацию.
Да, да — именно утаить важную информацию!
Эта мысль возникла у Бэллы в голове сразу после смерти Клинцевича — он ясно сказал, что его исследования опасны для человечества, а раз так, то она просто обязана уничтожить результаты его проплаченных исследований…
И спасти планету от новой напасти!!!
Жизнь всего человечества гораздо важнее какого-то там следствия!
В минуты ожидания все умственные способности Бэллы были направлены на то, чтобы выстроить вполне логичные объяснения для следователя, скрывая при этом часть важной информации.
Покойника Бэлла не испугалась — в привидевшемся видении живого Клинцевича унесли, а здесь осталась его пустая оболочка! бред бредовый! — даже села рядом с ним на скамейку, поставив на колени пакет с Лаурой — вот какая она стала смелая!
Позвонила на работу, предупредила начальницу секретариата о своем вынужденном опоздании. Начальница, узнав об убийстве человека, пообещала Бэлле все уладить.
Услышав сирену «Скорой», Бэлла тут же нашла выход и решила прикинуться дурочкой — делов то: молчать и бестолково хлопать глазами!
Какой спрос с дурочки-красотки? Она может забыть кое-что или перепутать, а потом вспомнить — при такой позиции у нее (у Бэллы) появится время подумать и скрыть кое какие факты и информацию от следствия.
Внутренне подготовившись к своей роли, Бэлла надула губки и часто-часто захлопала ресницами.
«— Бедная, осиротевшая девочка! — про себя запричитала она, сознательно очеловечивая мерзкую жабу — жалеть «лягушку» было очень противно, другое дело человека. — Кто теперь о тебе позаботиться, дорогая? Кто тебя, несчастную, накормит? А, кстати, чем питаются жабы Аги? Раз они хищники, то питаются какими-нибудь живыми насекомыми: мухами или тараканами. Бр-р! Неужели мне придется еще и кормить это отвратительное создание ужасными тараканами?!»
От омерзения и жалости к себе на глазах Бэллы выступили слезы.
И вовремя! Вслед за остановившейся на автобусной остановке «Скорой» подъехали «полицейские» машины.
Из «служебных» машин вышли «официальные»
Все происходящее далее Бэлла оценивала с двух позиций: со своей собственной (умницы-Бэлль, окончившей школу с золотой медалью) и дурочки-красотки, поэтому ответы на свои вопросы полицейский капитан, допрашивающий ее, получал с большой задержкой, да и то после нескольких наводящих вопросов.
Это обстоятельство его порядком раздражало, но, глядя на длинноногую красотку в обтягивающих джинсах и стильной курточке, он обреченно вздыхал и стойко сносил все «издержки полицейской профессии» («работать» с людьми дело хлопотное, а «работать» с женщинами особо неблагодарное: ибо все бабы дуры, а красивые бабы — дуры в квадрате).
Молодой врач «Скорой помощи» ничего у слезливой красотки не спрашивал (разве что телефончик) — да и что спрашивать, когда и так все ясно: пациент мертв, и причина его смерти вполне очевидна: две дырки от пули в его груди.
«Скорая» уехала.
— Придется нам с вами, гражданочка Панфилова, еще подождать, — заглянув в паспорт Бэллы, произнес следователь. — Вот закончит следственная бригада следственные мероприятия и разойдемся…
— А как же моя работа? — наивно похлопала Бэлла длинными ресницами.
— Я думаю, что на работу вам, гражданочка Панфилова, сегодня уже не попасть.
И следователь поспешил к работающей следственной бригаде — выносить «сказочной красоты» идиотку он больше не мог.
«— Это надо же! Кому-то достанется такое сокровище! — ужаснулся он, на ходу обернувшись и издалека посмотрев на «царевну нашего времени». — И мужик этот еще будет гордиться, что такая красавица снизошла до него, стала его женой и нарожала ему кучу детишек! Дурак! Как есть дурак! Хотя, может быть, он будет с ней счастлив: раз он дурак, а она дурочка, то, значит, они два сапога пара. Только бы их детишки умом не пошли бы в своих родителей, лучше бы в кого-нибудь из родственников!..»
Следственная бригада, занималась «делом», косясь на стоящую у скамейки свидетельницу-красотку и собравшуюся на остановке толпу любопытных. И только после того, как на месте преступления все сфотографировали, запротоколировали, убитого Льва Клинцевича, наконец-то, увезли в морг.
— Что же теперь с ним будет? — подойдя к плотному, среднего роста следователю, поинтересовалась Бэлла.
— Вскроют, составят акт…
— Да нет, я не об этом. Кто его будет хоронить? — уточнила Бэлла.
— А-а… — протянул следователь Зимин, теряя интерес к теме (он интересовался только работой — за свои сорок пять лет он больше половины проработал в следственных органах). — Сообщим о смерти родственникам убитого — это их проблемы.
— А если у него нет родственников? — настойчиво «допрашивала» Бэлла.
— У всех есть родственники, — отрезал следователь, но, вспомнив о своем одиноком житье-бытье… — а, впрочем… Если таковые все-таки не отыщутся, то похоронят бедолагу за счет государства.