Взрослые игры. Пиковая дама
Шрифт:
– Эй, ты чо, пацан, попутал? – вскочил тот. – Твоя, что ль, краля?
– Моя, – нахмурил брови. – Моя девушка.
От этой фразы Ника потеряла дар речи. Ясно, что он сказал это, чтобы защитить. Но как эти слова звучат его голосом: "Моя девушка". "Моя". Сердце забилось, как сумасшедшее, подтверждая каждым ударом, твоя-твоя. И только тихий страх отдавался эхом внутри: "Нужна ли я тебе сейчас? Когда есть вон та блондинка, а рядом с ней еще и брюнетка, которую ты вместе с друзьями в воду кидал, а потом помогал выбраться. За все места пощупал".
– Ника, приехала! – улыбка и глубокие ямочки
Куда делся обидчик? Провалившись в свои эмоции, она не заметила, как убрался восвояси. Встала и впервые почувствовала себя неловко под голубым взглядом. Купальник казался слишком открытым, живот недостаточно плоским. Но смущение безнадежно опоздало, парень успел раньше.
– Как я рад! – подхватил под бедра, поднял и несколько раз покрутил. – Ты насовсем? – добавил уже серьезно, опустив обратно на землю.
– Насовсем, – улыбнулась и привычным жестом тыкнула указательными пальцами в ямочки на щеках. – Никуда больше не уеду.
– Тогда пошли знакомиться, – бесцеремонно обхватил за талию и поволок к воде.
Она пыталась сопротивляться, но против упрямства Дениса Борисова приема не было. Ника не могла его победить ни в чем.
– Сиди спокойно, – смеялся Денис, нависая над подругой. Он увлеченно щурился и со всей ответственностью намазывал сметану на сгоревшее лицо. Они так и не переоделись после пляжа, он в шортах, она в купальнике. Платье на мокрое решила не надевать. – Сама виновата, надо было кремом намазаться.
– Я не успела, – ворчала Ника.– Ну хватит, ты все уже намазал! У тебя. кстати, плечи сгорели! Так что давай сюда остатки!
Отобрала у него баночку. Смеясь, парень послушно сел на стул. Подцепила сметану и принялась медленно размазывать. Мысли не отпускали. Впервые за целый день они остались одни. Её пальцы медленно скользят по широким, покрасневшим от солнца плечам. Она чувствовала, как глубоко он дышит, как иногда вздрагивает от холодного прикосновения.
– Ника, – первым нарушил тишину Денис.
– Что? – эхом откликнулась и, наслаждаясь каждой мышцей под своей ладонью провела по спине.
– Ты вернулась насовсем. А там, в Лондоне, кто-то остался?
Остатки сметаны соскользнули с пальцев на пол. О чем он? К чему эти вопросы? Сгоревшие щеки пылали еще сильнее, сердце вновь разогналось. Она тянула с ответом, поставила пустую баночку на стол и обернулась.
– Кто? – приблизилась и замерла рядом, глядя в голубые глаза. – Кто у меня мог остаться в Лондоне?
Ему не требовались ответы. Денис давно научился понимать её без слов, фильтровать вот такие вот обходные маневры и попытки уйти от ответа. Сильная рука на талии, рывок и она уже у него на коленях.
– Сметана, – глаза в глаза. Что может быть нелепее? У нее все лицо в сметане, но они так близко. что смущению нет места.
– Сметана в Лондоне? – улыбнулась.
– На губах. Сметана, – шепнул и накрыл её губы своими.
Она и мечтать не могла, что все будет так. Сразу. Просто. Как всегда между ними. Как будто не Ника ехала к нему из Лондона, полная надежд, а все это время они оба бежали друг к другу, отчаянно хотели встретиться и, наконец, столкнулись. Им не нужно ничего больше. Никаких слов, интриг, тайн,
– Я скучал, – шептал между поцелуями. – Безумно скучал.
– Я тоже, – отвечала, схватывая ртом воздух, – безумно.
– Ты будешь со мной? – снова поцеловал, прижал к себе так крепко, что стало жарко.
– Уже с тобой. Всегда, – ответила тяжело дыша. – В Лондоне никого нет. И быть не могло. Там нет никого лучше тебя.
– Моя, Ника. Моя, – шептал, как сумасшедший. Только их в этой палате двое. Умалишенных, только что упавших вместе на кровать, перемазанных в сметане и совершенно безумных. Он целовал шею, медленно спускался к груди. Не мог остановиться, да этого и не нужно. Ей не нужно. Соскользнула с плеча бретелька купальника, за ней вторая. Впервые Ника ощущала себя так остро нужной, впервые без одежды ей было жарко, впервые низ живота стянуло острым возбуждением.
Дэн целовал её грудь. Медленно, наслаждаясь каждым миллиметром. По очереди обвел языком заострившиеся соски и сорвал с её губ первый стон.
Он отрезвил его. Парень поднялся выше и навис, осторожно поцеловал.
– Прости, я слишком спешу, – шепнул тихо, – если не хочешь, мы остановимся.
– Не останавливайся, – обхватила шею, окончательно перемазав руки в сметане, и притянула к себе. – Я люблю тебя...
– Ты меня обогнала с признанием, – легкое недовольство на перепачканном сметаной лице, да, теперь белая маска была у обоих. – Пощады не жди.
И её не было. Никакой пощады. Только новые, сводящие с ума ласки. В тот день Ника узнала, что её грудь – это сексуальная ахиллесова пята. Один поцелуй, нежное покусывание и тело предает. Дрожит от желания. А парень неумолимо спускается ниже, целует животик, находит маленькую родинку в виде звездочки и нежно ласкает языком, потом прикасается губами и чуть втягивает в себя бархатистую кожу.
Хорошо, что отца и брата нет дома. Можно не сдерживать стоны, кусая до боли губы. Она сначала пыталась, потом перестала. С ним невозможно сдерживаться, хочется открыться на максимум, отдать всю себя без остатка. Каждую частичку, каждую эмоцию и каждую вспышку.
Ника потерялась в нем, в этом человеке, в собственной комнате, в этом мире. Медленное движение языка, он нежно касается самого сокровенного. Он там, где никто и никогда не был. Там, куда она могла пустить лишь его одного.
Денис еще не умелый любовник, но все компенсируется бесконечной нежностью, радостью встречи и безумием гормонов в её голове. Он чувствует, быстро понимает, что нужно делать и через мгновение Ника дрожит всем телом, выгибается и вцепляется в его волосы, вжимая в себя. Умоляя не останавливаться то ли вслух, то ли мысленно. Только не прекращай это безумие.