Взрыв Секс-бомбы
Шрифт:
— Вызывай Секс-символа.
— Я бы не торопилась…
— Почему?
— Секс-символ рвет и мечет. Пусть успокоится.
— Сколько времени надо женщине, чтобы успокоиться и поменять решение?
— Мне достаточно суток. Но я жалостливая и сентиментальная, Секс-символ покрепче.
— Она меня все равно достанет.
— Ты собирался съездить на съемки в Одессу. Суток за трое обернешься.
Так и сделаю, решил он и подумал, что решила она, а он принял ее решение.
Продюсер
Он и Секс-символ встретились через три дня, как встречались всегда. Поцеловались.
— Переменил парфюм? — спросила она.
— Ну и память у тебя! — восхитился он.
— На память не жалуюсь, — ответила Секс-символ и предложила: — Приступим к обсуждению. У меня есть предложение: вернуться к первому варианту, выбросить роль Стаса, естественно, заплатив ему за проделанную работу.
— Нет, — ответил Продюсер.
— И обсуждать не будем? — удивилась Секс-символ.
— Не будем. Мне рассказали обо всех обсуждениях, которые ты провела. Я знаю мнения твоих оппонентов и разделяю их мнения, а не твои, потому что при таком варианте получается хорошее кино.
— Тогда я ухожу и забираю половину денег из проекта.
— Договор внимательно читала? — спросил Продюсер.
— Мои юристы предупредили меня, что могут возникнуть сложности, но в конце концов враг будет разбит и победа будет за мною.
— Ты и так победила. Ты впервые в жизни сыграла замечательную роль. Именно с этой ролью ты войдешь в историю кино. — Продюсер подумал, что он беззастенчиво перегибает, но продолжил: — Думаешь, будут помнить о твоих замечательных сиськах, как помнят сегодня миллионы мужчин?
— Я думаю, эти ценности как раз и не пересматриваются.
— Еще как пересматриваются. Попка и сиськи — это только представление об эротике в кино в историческом аспекте.
— Грудь, — поправила Секс-символ. — Сиськи — это вульгарно.
— Грудь, — согласился Продюсер. — Если бы это был плохой или средний фильм, зачем мне с тобою ссориться по такому пустячному поводу? Но это хороший, а может быть, и великолепный фильм. У меня не так много хороших фильмов, а этот, вероятно, лучший, и я его тебе не уступлю. Я буду судиться и выиграю процесс, потому что договор составлял я и предусмотрел вариант, если ты попробуешь выкинуть этот фортель.
— Считай, что выкинула. Я не буду сниматься дальше.
— Посмотри пункт о штрафных санкциях. Штраф очень большой. А ты не бедная. Я докажу в суде, что ты способна заплатить двести тысяч долларов.
— Не дождешься.
— Дождусь.
— А если я выплачу эти деньги?
— Перестрою сюжет, материала достаточно, и озвучу другой актрисой.
— Поскребышем?
— Возможно.
—
— Нет. Фильм замечателен, и я не хочу его калечить.
— Но на экране я старая и надо мною смеется мальчишка.
— Он по-прежнему хочет с тобою переспать или уже переспал?
— Какое тебе дело, с кем я сплю!
— Спи с кем угодно, но со Стасом не спи. Он привык, что ему не отказывают. А ты ему не дай. Это его разозлит, а злость и мальчишеская обида, что тетя ему не дала, проявятся на экране.
— Зачем?
— Для твоей же победы. Да, ты стареешь, как стареют миллионы женщин. Но у этих миллионов должна быть надежда. У тебя надежда — учитель, который в тебя влюблен. Но, чтобы покаяться, надо согрешить.
— Но я же не согрешила. И это печальное возвращение к старику.
— Это радостное возвращение. Миллионы зрительниц должны понять, что всегда есть к кому вернуться. А он не старик, о таких элегантных стариках мечтают юные девочки. Мы отстаем на две недели, — напомнил Продюсер в конце разговора.
— Я нагоню, — пообещала Секс-символ, и поняла, что согласилась и приняла доводы Продюсера. На самом деле она приняла их почти сразу, а сопротивлялась, чтобы увериться, что не ошибается. Так она покупала одежду. Зная, что купит, вначале всегда отказывалась, потом соглашалась, снова отказывалась, а потом, когда ее все перестали убеждать, внезапно соглашалась. И с мужчинами она поступала так же.
Поскребыш
Всегда существовали мальчики и девочки, которые влюблялись в актрис и актеров, поразивших на экране их детское воображение.
Актеры старели, девочки вырастали, но по-прежнему любили своих детских кумиров. И когда старый, чаще всего овдовевший или много раз разведенный актер оказывался в одиночестве, всегда находилась девочка из прошлого, которая выходила за него замуж. Разница в возрасте иногда достигала сорока-пятидесяти лет.
И актрисы выходили замуж за бывших влюбленных в них мальчиков, правда, разница в возрасте в этом случае была меньше, но тоже достигала двадцати-тридцати лет.
На таких актрис она всегда смотрела с жалостью, считая, что сама никогда не попадет в подобную противоестественную ловушку.
Ее начальник охраны был ее ровесником и даже чуть старше. Ровесники мужчины, достигнув критического сорокалетнего возраста, уходили от сорокалетних женщин чаще, чем от женщин, которые моложе их или даже старше. У нее были мужчины разных возрастов, но она обычно уходила от мужчины, как только он начинал думать об уходе. Этот момент она улавливала задолго до принятого им решения и всегда уходила первой.