Взвод

Ливадный Андрей Львович

– И ты не понял, отчего это произошло? – с нотками недоверия в голосе поинтересовалась Настя.

– Ну, положим, первопричину я знаю, – кивнул Лозин. – Я уже говорил тебе – моим последним осознанным воспоминанием была ярчайшая вспышка в небесах…

– Которая разрушила твою парашютную систему, – напомнила Настя и добавила: – Падение со стометровой высоты, пусть и в сугроб, не проходит бесследно.

– Ты хочешь сказать, что если бы не травмы…

– …то микромашины продолжали бы обращаться в твоей кровеносной системе, не активируя ни одной из своих функций, – закончила его мысль Настя. – Но они включились, погасили твое сознание и ввели организм в состояние низкотемпературного сна, следовательно, ты получил серьезные ранения, несовместимые с понятием

«жизнь».

Для Ивана последняя часть пояснений прозвучала как явное откровение.

– Ты хочешь сказать, что микромашины продержали мой организм в состоянии крионического сна только во имя излечения полученных при падении травм?

– Именно, – кивнула Настя, присаживаясь рядом с ним на край кушетки. – И время года тут не имеет решающего значения. Тебя заставило очнуться не наступление весны и не воздействие солнечных лучей. Это сделали все те же микромашины, когда раны затянулись, а переломы срослись. – Она вдруг тяжело вздохнула, искоса посмотрев на лейтенанта. – Ты должен понять, Иван, я была лишь младшим научным сотрудником и тоже не владею вопросом в полном объеме…

В наступившей вдруг тишине сдавленно пискнул какой-то зуммер.

Настя встала, подошла к Логинову, взглянула на показания приборов и, погасив тревожный сигнал, вернулась к Ивану. Посмотрев на его осунувшееся лицо, она разжала свою ладонь, продемонстрировав лейтенанту маленькие непрозрачные ампулы.

– Внутри в физиологическом растворе законсервированы микромашины, – пояснила она. – Я рассудила так: если уж принято решение драться, то пусть мы будем вооружены разработкой наших лучших биологов, генных инженеров и кибернетиков. Микромашины – уникум, которому нет аналогов, но все их свойства трудно предугадать. Я с точностью могу назвать лишь некоторые из них: насколько мне известно, микромашины способны очищать организм от избыточных доз радиации, ускорять процесс регенерации тканей, анализировать инопланетные микроорганизмы и передавать инструкции иммунной системе о тех химических соединениях, которые способны их уничтожить. Не забывай, они созданы в рамках программы межзвездного перелета, потому я и рассчитываю, что их инъекция поможет организму Димы справиться с воздействием инородных имплантантов.

Иван, внимательно выслушав ее пояснения, кивнул.

– Какие-то изменения уже наступили? – спросил он, имея в виду состояние Логинова. – Мне нужно знать, насколько он транспортабелен?

– Мы не можем немедленно уйти отсюда, – ответила Настя. Вернувшись к блоку аппаратуры, она жестом позвала Ивана, предлагая присоединиться к ней. – Процесс уже начался, но Диму нельзя трогать до его окончания. Вот посмотри сам… – она указала на два контрольных монитора.

Первый, судя по графическим линиям, отражал состояние биоритмов лейтенанта, а второй являлся дисплеем томографа [8] , разделенным на десятки оперативных окон. Каждое отдельное изображение демонстрировало подробную структуру головного мозга на определенной глубине сканирования. Судя по количеству изображений, прибор был настроен на шаг в один миллиметр.

8

Томограф – рентгеноскопический аппарат специальной конструкции, дающий возможность получать компьютерное изображение отдельных слоев исследуемого объекта (органа).

Лозин пристально смотрел на послойные «срезы» головного мозга, одновременно прислушиваясь к сторожкой тишине, царящей вне стен лаборатории.

Ни звука, ни шороха…

Надо было отдать Херберту боевой шлем… – подумал Иван. – Тогда не пришлось бы гадать, чем заняты в данный момент Чужие…

Тревога не отпускала, но Иван усилием воли задавил ее, заставив себя сосредоточиться на показаниях томографа.

Все пошаговые снимки, сделанные чутким прибором, объединяла одна, бросающаяся в глаза

деталь: два тонких инородных включения пронзали кору головного мозга, уходя в глубь нервных тканей. Они имели столь малый диаметр, что при имплантации фактически не повредили клетки серого вещества. Сейчас вокруг каждого шунта Иван мог наблюдать медленное перемещение темных точек, резко контрастирующих со светлым фоном снимков.

– Томограф передает данные в режиме реального времени, – пояснила Настя. – Черные точки, которые ты видишь, – это микромашины. Они уже обнаружили чужеродное включение и теперь пытаются локализовать его.

– Они смогут вернуть Диму в нормальное, человеческое состояние?

– Думаю, да, – ответила Настя. – Если потребуется, я сделаю повторную инъекцию, для увеличения численности микромашин.

– Настя, мне важно знать, сколько времени займет вся операция?

– Не знаю, – откровенно призналась она. – Не забывай, я лишь младший научный сотрудник, которого никто не посвящал в суть большинства экспериментов. Мои познания в области практического применения микромашин больше походят на поверхностную эрудицию. – Она посмотрела на экран томографа и добавила: – Работая в лабораториях, невозможно не слышать, о чем разговаривают вокруг. Информация накапливалась по крохам, в основном с чужих слов, из приватных бесед специалистов, которые мало обращали на нас внимания, зная, что все сотрудники лаборатории дали подписку о неразглашении государственной тайны. Поэтому мне сложно прогнозировать, как скоро закончится процесс, – я лишь надеюсь, что он завершится успехом.

– Понятно… – Иван с трудом оторвал взгляд от экрана, где микроскопические точки пытались плотно облепить инородную ткань шунтов. – Постарайся подготовить к транспортировке все препараты, содержащие культуру микромашин. Если услышишь звуки боя – не уходи отсюда. Как бы ни развивались события, мы с Хербертом будем держаться… – Он обернулся, нашел взглядом ее боевой шлем и добавил: – Я ухожу наверх. Когда закончишь, немедленно свяжись со мной по коммуникатору.

Настя кивнула, потом порывисто повернулась, на миг прижалась к Ивану и вдруг горячо шепнула:

– Только береги себя, ладно?..

* * *

Поднимаясь наверх, к наблюдательному пункту Херберта, лейтенант надеялся, что Чужие не предприняли за время его отсутствия никаких радикальных шагов, но, проходя мимо выбитого окна на втором этаже здания, он вдруг услышал едва различимое, низкоутробное урчание работающего где-то неподалеку двигателя. По характерному, ни с чем не сравнимому звуку он моментально понял, что его издает установка водородного синтеза…

Скверное предчувствие заставило Лозина перейти с быстрого шага на бег.

Поднявшись на чердак, он тут же бросился к наблюдательному пункту.

– Что происходит, Джон?!

Херберт обернулся, неопределенно пожав плечами.

– Они открыли бокс, – ответил он, уступая место у небольшого окошка. – Завели какую-то машину.

Какую-то машину? – Лозина вдруг окатило жаром. – Да это же БМК, новейшая разработка двойного предназначения, – подумал он, припав к снайперскому прицелу «шторма».

Заметив фигуры Чужих, копошившихся подле распахнутых ворот консервационного бокса, Иван ощутил, как им вновь овладевает невыносимое напряжение, – в этот миг он остался один на один с внезапной проблемой, которая требовала от него немедленных и решительных действий.

Он уже понял, что техника Чужих в корне отличается от человеческой, но даже по совокупности известных фактов Иван не смог сделать для себя однозначный вывод – стоят они на ступень выше или же технологическое развитие иной расы в своей сумме уступает человеческим достижениям научно-технического прогресса?

Внезапный поворот событий вынуждал лейтенанта дать себе немедленный ответ на вопрос: в чем скрыта истинная причина падения земной цивилизации – в подавляющем техническом превосходстве Чужих или в их временном успехе, вызванном тотальной бомбардировкой материков обломками астероидных масс?