Взвод
Шрифт:
Джон не ответил. В его окаменевшей, напряженной позе в этот миг не угадывалось ничего человеческого…
Краткий рассказ лейтенанта, дополненный собственными выводами, занял не более пяти минут.
Даже старшина, обычно вслух выражавший свои чувства, на этот раз потрясенно молчал, лишь его пальцы побелели, сжимая автомат, хотя никто не знал – смогут ли пули «шторма» причинить вред сидящей на стуле твари?..
Ивану было в эти минуты намного труднее, чем остальным, ведь он провел с Хербертом не один день, они вместе сражались, спали, ели… до сих
– Ты хорошо играл свою роль… – наконец с горечью произнес Иван, нарушив наступившую тишину.
Херберт криво усмехнулся.
– Ты ведь уже подозревал меня, возвращаясь после общения с ксенобианином? – спросил он, впервые заговорив с момента своего внезапного пленения.
– Да. Ты слишком «прозорливо» излагал схему действий Чужих. Только вот я не понял этого сразу. Даже когда ты неоправданно застрелил двух ксенобиан на техническом паркинге военного городка…
– А ты и не мог ничего заподозрить, лейтенант, – спокойно возразил ИНОЙ. – По сути, ты имел дело не со мной, а с человеком из плоти и крови, Джоном Хербертом, американским ученым, которому не была чужда ни одна человеческая слабость. Я не вмешивался в существование личности, позволяя ему оставаться самим собой, бояться, ненавидеть… Это бесценный опыт. Взгляд изнутри на одного из вас дает ответ на большинство вопросов о человеческой сущности.
…Иван чувствовал, что предел его выносливости где-то близко. Он был потрясен до глубины души, резкие вбросы информации глушили рассудок, будто его разум контузило вновь и вновь.
– Значит, все, изложенное ксенобианином, правда?
– Ты оперируешь логикой алгебры, лейтенант? – с насмешливым удивлением произнес Джон. – Да, ты прав, ксенобианин не умеет лгать.
– Так же, как ты? – раздался внезапный вопрос Логинова.
Тело Херберта дернулось.
– Сиди смирно, – предупредил его старшина.
Логинов внезапно встал и, подойдя к пленнику, резко спросил:
– Логика алгебры, говоришь? Значит, ты – цифровая логическая машина, оперирующая двоичным кодом?
Что-то изменилось в лице Херберта. Оно вдруг стало серым, неживым…
– Я больше не буду отвечать на вопросы, – напряженно произнес он.
– Будешь, – уверил его Логинов. – Если какое-то событие истинно – ему присваивается значение единицы, ну а если оно ложно – значение становится равным нулю? – резко спросил он, и Херберт внезапно выдавил:
– Да.
– О чем ты толкуешь, Дым? – не понял старшина.
– Это основа машинной логики, позволяющая нашим компьютерам реализовывать сложные программы с причинно-следственными связями, – пояснил Логинов. – Командир, – он обернулся, – отойдем в сторону.
Лозин кивнул.
– Не спускать с него глаз, – предупредил он, выходя в коридор вслед за Логиновым.
Дверь лаборатории закрылась.
– Нужно связаться с Настей, – возбужденно произнес Дмитрий, как только за ними закрылась дверь лаборатории. – Херберт не машина и не киборг, это ясно, но в него заложено что-то иное. Возможно, это микроскопический программный модуль типа наших микромашин, но с иной функцией!..
Иван уже включил коммуникатор.
– Настя?
– Да? –
– Все в порядке, не волнуйся. Скажи, ты обследовала организм Херберта?
– Естественно. Еще на базе МЧС…
– Заметила что-нибудь необычное?
– Да нет… Здоров. Впрочем… – Она на секунду задумалась, что-то припоминая. – Было одно отклонение.
– Какое? Говори, это важно!
– Томограф показал крошечное инородное тело, будто маленький шарик, расположенный в мышечной ткани правой височной области. Херберт объяснил мне, что это соседский мальчишка попал в него из рогатки, когда ему было еще пять лет. Врачи решили не извлекать шарик, опасаясь повредить барабанную перепонку. У него на ушной раковине до сих пор сохранился шрам.
– Ясно. Теперь ответь: ты вводила ему микромашины?
– Нет. У него редкая группа крови. У меня не нашлось готового препарата, а потом события закрутились слишком быстро.
– Спасибо, милая… – Иван вдруг почувствовал, как тиски, сжимающие его разум, ослабляют свое давление. Да, было страшно, но события, так или иначе, теперь связывались воедино, а для него смотреть в глаза правде, какой бы жуткой та ни оказалась, было во сто крат легче, чем терзаться сомнениями, пребывая в неведении и догадках.
– Ты зайдешь ко мне? – спросила Настя, напоминая, что она по-прежнему остается на связи.
– Как только освобожусь. – Лозин на миг задумался, а затем спросил: – Скажи, микромашинам повредит сильное электромагнитное поле?
– Нет. Они экранированы от подобных воздействий.
– Я понял. Спасибо.
Иван отключил коммуникатор и обернулся к Логинову.
– Выходит, Джон получил инородное включение в пятилетнем возрасте… – произнес он. – Если не солгал, конечно.
– Командир, ты должен усвоить – Херберт живой человек, – откликнулся Логинов. – Он не находился под постоянным воздействием инородного устройства. Джон не «монстр» и даже не предатель, несмотря на наличие в его височной области чуждого программного модуля.
– Ты можешь хотя бы предположить, как этот модуль действует?
Логинов кивнул.
– Несомненно, чуждое включение связано с нервной системой Херберта. Думаю, инородный имплант в критической ситуации способен полностью подчинить себе физическое тело Джона, но до последнего момента это происходило лишь эпизодически, от случая к случаю, как, например, час назад при программировании платформ.
– Значит, перед нами не очередное чуждое существо?
– Нет, Иван, – убежденно повторил Логинов. – Херберт человек. Периодически зависимый, больной человек.
– Нам нужна информация, Дым. И полная уверенность в ее достоверности. От этого зависит не только дальнейшая судьба Херберта, но и возрождение человечества, наши дальнейшие отношения с ксенобианами, ты понимаешь меня?
– Понимаю. Затем и попросил тебя выйти. – Логинов вдруг усмехнулся, видно, в кратком разговоре с Хербертом что-то сильно повлияло на него, позволив освободиться от сковывавшего разум нервного напряжения.
– Что ты хотел сказать?
– Позволь мне допросить Херберта. Он станет отвечать на вопросы, и все сказанное им будет истиной.