Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II

Хейли Гай

Помещение было пустым и холодным, как ледяная пещера. Лакированные черные стены поглощали свет, а толстые оконные стекла были покрыты инеем. Это была Медуза, во всем, кроме географического расположения.

Войдя одновременно, Сантар и Десаан застали конец оперативного совещания лорда Мануса с примархами Вулканом и Мортарионом.

— …не можем себе позволить отвлекаться. Будь внимателен, брат, и пусть люди сами себя защищают. Это все.

Феррус Манус прервал связь резким взмахом руки. Зернистый свет гололита все

еще затухал, когда он повернулся к своему первому капитану. Слабый блеск играл на громадных наплечниках, подобно инею, который таял от едва сдерживаемого гнева.

Примарх выдохнул, и недовольство прошло по лицу, как грозовая туча. Лицо Ферруса походило на изрезанную скалу, иссеченную штормовыми ветрами и обрамленную иссиня-черным ежиком коротко стриженных волос. Примарх фактически был отцом Сантара, но его поведение нельзя было назвать отеческим.

— Я люблю своего брата, — ни с того ни с сего пророкотал Феррус, — но он сводит меня с ума своим желанием воспитывать и нянчиться. Эта склонность присуща слабым, и она может породить в ответ только слабость, — он поднял брови, отчего высокий лоб избороздили морщины. — В отличие от десятого, не так ли, первый капитан?

Феррус Манус был огромным и внушительным существом. Облаченный в угольно-черный доспех, он казался высеченным из гранита. Его крепкая кожа была очищена и смазана маслом, а глаза походили на два куска кремня. Среди множества своих имен он предпочитал прозвище Горгон. Оно казалось подходящим для того, чей прямой взгляд вызывал оцепенение. Сейчас примарх излучал холодную ярость. Ее выдавали походка, тон голоса и слова, которыми он выражался. Примарх все больше заводился, и Габриэлю Сантару оставалось только ждать.

— Мы разбили диверсионную группу, но к настоящему времени так и не установили местонахождение узла, мой примарх, — он склонил голову в знак верности, но Феррус упрекнул его за это, приняв за пораженчество.

— Подними глаза и посмотри на меня, — сказал он, самообладание тлело, как вулкан, готовый извергнуться. — Разве ты не мой адъютант, которому я доверяю и которого уважаю?

Возражать было бессмысленно, поэтому Сантар выдержал ледяной взгляд и не дрогнул. Поступить иначе было бы не мудро.

— Да, примарх. Как всегда.

Еле сдерживающийся Феррус Манус заходил по стратегиуму, свет от светильников отражался от непостижимого живого металла его серебряных рук. Гнев примарха нисколько не утихал.

— На данный момент, не так ли? Все, что у нас было — это время. Ответь мне, — сказал Феррус Манус, его взгляд перешел на воина, стоящего рядом с адъютантом. — Капитан Десаан, хотя ты не слишком разговорчив, скажи, как получилось, что оба моих брата смогли найти узлы, а мы — нет?

К широкой, бронированной спине примарха был прикреплен огромный молот. Он назывался Сокрушитель Наковален и был выкован под горой Народная его братом Фулгримом, по которому Феррус

явно скучал. Сантар не удивился бы, узнав, что Десаан сейчас представляет, как его повелитель, вырвав оружие из ремней, крушит стратегиум и головы своих оплошавших офицеров.

Феррус Манус смотрел сердито, нетерпеливо ожидая ответа.

Сантар редко видел его столь разгневанным и задумался над причиной.

Посеревшее лицо Десаана, представлявшее собой мозаику из шрамов, отразилось в доспехе Горгона. За забралом его глаза казались искаженными. Примарх был достаточно близко, чтобы поразить его, но капитан не дрогнул, хотя попытался незаметно прочистить горло. Однако даже приглушенный горжетом этот звук ударил в уши громче сигнального горна. Он был морлоком, одним из элиты примарха, попадать под гнев Ферруса ему доводилось нечасто. И ветерана это приводило в замешательство.

— Люди страдают из-за жары, — просто ответил он, и Сантар был рад, что Десаан не упомянул свое прежнее подозрение, которое, по его мнению, касалось чего-то иного, нежели неблагоприятной погоды.

Несколько летописцев, сопровождавших армию, давно отстали, но Десаан говорил не о них. То, что гражданские не выдержат, было вполне ожидаемо. Это была одна из причин, почему примарх изначально не возражал против присутствия итераторов и имажистов, он знал, что они очень быстро перестанут быть проблемой. Но Десаан имел в виду солдат. Предполагалось, что эти мужчины и женщины выдержат испытания, выпавшие на их долю во время марша.

— А разве мои братья не страдают от похожих неблагоприятных условий, или они каким-то образом смогли побороть подобные слабости? — настойчиво спросил Феррус.

— Я не знаю, милорд.

Примарх заворчал и обратился к Сантару.

— Ты согласен со своим товарищем капитаном?

— Я так же разочарован, как и вы, мой примарх.

Глаза Ферруса сузились до серебристых щелей, после чего он отвернулся к широкому столу стратегиума с встроенным гололитом.

— Сомневаюсь в этом, — пробормотал он.

Он провел мерцающей серебряной рукой по образу пустынного континента, чтобы увеличить изображение, проецируемое на стеклянную поверхность. Несколько вероятных дислокаций узла обозначались мигающими маячками, так же как и две другие отметки — красная и зеленая пунктирные линии.

— Но это не дает ответа на вопрос, почему мы так отстали, — сказал Феррус, пристально глядя на красную линию, словно таким образом она бы передвинулась дальше по карте. Этого не произошло.

— Милорд, если бы я мог… — начал Десаан, и Сантар застонал про себя, осознав, какую ошибку собирается совершить его товарищ. — Возможно, нашим попыткам мешают не просто солнце и песок.

— Говори прямо, брат-капитан.

— Колдовство, милорд. Я не могу выразиться яснее, — сказал Десаан. — Нашим усилиям препятствуют эльдарские колдуны.