Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
Шрифт:
— Только старые правила и отличают нас от этого чудовища! — закричал царь. — Если мы отринем свою веру и начнем сражаться, как Еретик, то чем мы будем лучше его? — Он поднял кулак к небу. — Пока живы мы, будут жить старые правила! Пока я дышу, Благословенная Земля живет во мне!
Темные глаза Пак-амна засверкали презрением, но он поклонился царю.
— Так веди нас, — сказал Мастер Коня, — пока ты жив.
Хашепра гневно сверкнул на него глазами и уже поднял свой молот, но царь жестом остановил его.
— Возвращайтесь к колесницам! — приказал он воинам и повернулся к иерофантам. — Оставайтесь
Калифра царственным жестом скрестила руки, но лицо ее напряглось, и на нем появились глубокие морщины. Казалось, что эта красивая жрица постарела на несколько десятков лет после сражения у оазиса.
— Мы сделаем все, что сможем, — серьезно пообещала она.
Хашепра кивнул.
— Если Бел-Алияд переметнулся к Нагашу, жрецы им не нужны, — уныло произнес Мемнет. — Они будут взывать к силе Узурпатора.
Царь посмотрел брату в глаза, и лицо его сделалось суровым.
— Значит, будем верить в отвагу и данную нам богом бронзу, — отрезал он. — Это может сделать любой.
Акмен-хотеп обвел взглядом своих полководцев, задержавшись на агрессивно настроенном Мастере Коня. Поражение у Зедри оставило раны куда более глубокие, чем те, что видны на теле. Царь понимал, что в рядах армии назревает мятеж. Особенно тяжело далось все это Пак-амну. Можно ли ему доверять? На какой-то миг Акмен-хотеп испытал соблазн сместить Мастера Коня с его поста и отослать обратно в лагерь, но он тут же сообразил, что это будет дурным знаком для остального войска. Если воины увидят, что царь готов арестовать одного из своих полководцев, их решимость растает, как воск под лучами полуденного солнца. Нужно считать, что прежние узы долга и верности пока достаточно сильны, что соглашение между богами и людьми все еще непоколебимо и что есть в мире вещи, над которыми не властен даже Нагаш.
Глубоко вздохнув, царь принял решение и поманил к себе сигнальщика.
— Прикажи бхагарцам прощупать противника справа, — сказал он, — и отступить в пустыню.
Услышав повеление царя, Хашепра нахмурился:
— Ты хочешь лишить нас легкой кавалерии в самом начале сражения?
— Наши проводники облачились в белое и надели Беспощадные Маски, — ответил Акмен-хотеп. — Они жаждут мести, но я не позволю пролить кровь мирных жителей. Бхагарцам придется подождать, пока Нагаш и его бессмертные ответят за свои преступления.
Сигнальщики подняли изогнутые бронзовые рога и протрубили замысловатую мелодию. Когда замерли последние звуки, царь повернулся к Пак-амну:
— Я поведу половину колесниц вперед, поддержим центр войска. Когда мы тронемся и в воздух поднимется пыль, бери вторую половину и отправляйся на левый фланг. Будь осторожен и скрывай свои передвижения за отрядами новобранцев, чтобы враг не догадался, что вы там. А я отвлеку внимание князя и его колесниц. Дождись удачного момента — и рази.
Пак-амн посмотрел в глаза царю, кажется, понял, что доверил ему Акмен-хотеп, и медленно кивнул.
— Я не подведу тебя, о великий, — пообещал он.
— Значит, отправляйся к своим колесницам, — приказал царь, — и пусть боги даруют нам победу.
Когда полководцы и свита царя разошлись по своим позициям, Акмен-хотеп повернулся к иерофантам.
— Проявят ли боги сегодня свою благосклонность, о святейшие? — негромко спросил он. — Я выпил много бычьей крови, но все же ничего не чувствую. Сила Гехеба не кипит в моих жилах.
Мемнет не смотрел в глаза брату.
— Я тебя предупреждал, — произнес он тихо. — Говорил тебе еще у оазиса, каковы будут последствия того, что мы злоупотребили силой богов.
Хашепра мрачно глянул на верховного жреца и склонил голову перед царем.
— Не страшись, о великий, — сказал он. — Гехеб не забыл своих любимых сыновей. Ты почувствуешь его присутствие, когда ринешься в бой.
Калифра тронула царя за мускулистую руку и тепло улыбнулась.
— Неру всегда с нами, о великий, — сказала она. — Ее свет пылает даже в темноте. Не страшись.
Царь-жрец Ка-Сабара поклонился святейшим, и на сердце у него полегчало. Улыбаясь, он повернулся и быстро зашагал к колеснице. Следом шли львиноподобные ушебти. С каждым шагом, сопровождаемым мерным топотом ног и бряцаньем оружия и доспехов, страх и сомнения отступали. Шум битвы барабанным боем звучал у него в ушах. И на какое-то время Акмен-хотеп сумел забыть про ужасы, свидетелем которых оказался, и про страдания, которые видела Благословенная Земля за его жизнь. На какое-то время он снова вернулся во времена своего отца, и отца своего отца, ведущих бои за деньги, власть и славу богов. Акмен-хотеп ступил на свою тяжелую колесницу, крепко сжал рукоять сверкающего меча и отсалютовал сигнальщику.
— Приказывай армии наступать! — крикнул он.
На поле боя запели рога, и Бронзовое Войско, как единое целое, тронулось с места. Царская колесница, загрохотав обитыми бронзой колесами, рванулась вперед. Акмен-хотеп стоял на ней, выпрямившись во весь рост, и обозревал расположение вражеских сил. Городские полки Бел-Алияда стояли позади четырех больших наемных отрядов. Между двумя подразделениями пехотинцев Акмен-хотеп видел развевающиеся знамена, наверняка украшавшие колесницы купеческих князей и их предводителя, Сухедира аль-Казема, Хранителя Потайных Путей.
Далеко на правом фланге противника Акмен-хотеп заметил клубы пыли. Бхагарцы уже отступали в пустыню. Хотелось надеяться, что они сумеют увлечь за собой вражескую легкую кавалерию.
Словно в зеркальном отражении боевых порядков Бел-Алияда на противоположном краю равнины, в центре линии фронта выступали два тяжелых полка Бронзового Войска, а между ними неслась половина колесниц. Пак-амн со второй половиной колесниц уже сдвинулся на левый фланг, укрывшись за двумя полками новобранцев. А уже за ними шагал отряд лучников, пока не видный врагу.
Воины Бронзового Войска шли вперед, наступая медленно, но уверенно. Царь посмотрел налево, пытаясь разглядеть вражескую легкую кавалерию, но ничего не увидел. Тут раздались предостерегающие крики из рядов пехоты, вновь привлекая внимание царя к центру. Солнечное небо затмила туча темных стрел. Выкрикивая ругательства, люди высоко поднимали свои круглые деревянные щиты, а воины в колесницах пригибались, прячась за обитые бронзой борта. Стрелы грозно гудели, пронзая воздух, и тут Акмен-хотеп ощутил, как защипало кожу: на него снизошло благословение Гехеба.