Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
Шрифт:
Неферата рассеянно кивнула, взяла из рук Тефрет шкатулку и осторожно откинула крышку — внутри вяло шевелилась хикса. Неферата взяла бескрылую осу большим и указательным пальцами и прижала ее брюшко к ямочке под своим левым ухом. Прошло несколько тревожных секунд, прежде чем она ощутила укол хиксы и ноющую боль, распространившуюся на лицо и кожу головы. В висках и за глазными яблоками застучала кровь. Через несколько секунд легкая боль превратилась в тупую пульсирующую, от которой заныли зубы, но зато в голове наконец-то просветлело. Не было лучшего
Царица вздохнула, положила хиксу обратно в шкатулку, протянула ее Тефрет и подняла руки, чтобы прислужницы смогли закутать ее в церемониальные одежды. Служанка убрала золотую шкатулку и торопливо подошла к шкафчику черного дерева с позолотой, в котором хранилась маска царицы. Эту маску чеканного золота, инкрустированную рубинами, ониксом и жемчугом, точную копию лица царицы, создали ремесленницы-жрицы Асаф. Именно это «лицо» Неферата должна была показывать остальному миру, а со временем оно станет ее посмертной маской.
Неферате потребовались бы долгие часы, чтобы полностью подготовиться к возвращению супруга, поэтому она нетерпеливо отмахнулась от протянутых золотых браслетов и ожерелий, сердито посмотрела на девушек, пытавшихся подвести ей глаза толчеными панцирями жуков и углем. Едва на ней плотно завязали кушак, царица выхватила из рук Тефрет скипетр Асаф с набалдашником в виде змеи и торопливо вышла из спальни. Служанка кинулась вперед, шлепая босыми ногами по отполированным мраморным плитам и высоко поднимая фонарь, чтобы освещать Неферате дорогу.
Дочь Луны шла быстро, насколько позволяли ей сковывающие движения одежды, но все же потребовалось не меньше десяти долгих минут, чтобы пройти по лабиринту темных коридоров, роскошных комнат и декоративных садов, отделявших ее покои от остального дворца. Это был отдельный мир, дворец во дворце, служивший как святилищем, так и тюрьмой женщинам ламианской царской крови. Даже сам царь не мог к ним войти, за исключением определенных святых дней, посвященных богине Асаф и ее божественным праздникам.
Имелось всего три небольших зала для приемов, где царице и ее дочерям дозволялось общаться с внешним миром. Самый большой и величественный, Зал Солнца в Его Божественной Славе, отводился для празднования свадеб и рождений. Время от времени его открывали как для домочадцев царской крови, так и для простых жителей города. Самый маленький, темный сводчатый склей зеленого мрамора, назывался Залом Скорби и Сожалений — туда тянулись длинные торжественные процессии ламианцев, чтобы отдать последнюю дань уважения умершей царице, перед тем как начнется ее путешествие в Дом Вечной Жизни.
Между ними располагался Зал Благочестивых Размышлений, помещение средних размеров, построенное из теплого золотистого песчаника и украшенное ширмами из глянцевого отполированного дерева. Скорее храм, чем зал для приемов, и именно здесь царь и аристократические семьи горожан (а также несколько простых жителей, выбранных жребием) собирались, чтобы почтить царицу и получить ее благословение на грядущий год.
Когда Неферата вошла в Зал Благочестивых Размышлений, там уже горели огромные золотистые лампы. Курились благовония. Серо-голубыми лентами поднимался дым от жаровен, стоявших по обеим сторонам царского трона. Слуга с красным, блестевшим от пота лицом пытался в одиночку развернуть изящную деревянную ширму, которая отгораживала царскую чету от недостойных глаз. Царица остановила его коротким взмахом руки, обошла деревянный трон, украшенный элегантной резьбой, и приблизилась к человеку в мантии, стоявшему на коленях у подножия возвышения.
Как и царица, великий визирь Убайд успел надеть церемониальную шафрановую мантию, чтобы приветствовать возвращение царя. Его выбритая макушка, умащенная маслом, терялась на фоне освещенного мягким светом полированного дерева зала. Неферата едва различала вытатуированных священных змей Асаф, зловеще извивающихся по обеим сторонам головы и шеи Убайда. Она невольно отметила, что тонкий слой ароматического масла отлично скрывает следы пота, выступившего на высоком лбу Убайда.
Великий визирь низко поклонился, ткнувшись лбом в каменные плиты пола, когда Неферата спустилась по широким ступеням с царского возвышения.
— Тысяча, тысяча извинений, о великая… — начал он.
— Что это значит, Убайд? — прошипела Неферата. Ее хриплый голос под золотой маской звучал жестко и угрожающе. — Что он здесь делает?
Убайд выпрямился и умоляющим жестом вскинул руки.
— Клянусь, не знаю, — ответил он. — Прибыл чуть больше часа назад с небольшой свитой и несколькими слугами.
Как у большинства ламианцев-аристократов, у великого визиря была изящная шея, высокие скулы и выдающаяся вперед челюсть. Годы богатой жизни не смягчили его, как многих других пэров. Несмотря на возраст, тело его оставалось худощавым и сильным. Многие при дворе подозревали, что он чародей, но Неферата знала, что визирь всего лишь умеет за собой ухаживать. Он даже взял за обычай носить на концах своих маленьких пальцев золотые колпачки, каждый из которых заканчивался длинным искусственным ногтем, по моде чинуш из Шелковых Земель, расположенных за морем. Его жеманные манеры не улучшили настроения царицы.
— Где армия? — требовательно спросила она. — Последнее сообщение гласило, что она все еще в трех днях пути отсюда!
Убайд беспомощно пожал плечами:
— Это невозможно выяснить, о великая. Скорее всего, они до сих пор где-нибудь на торговом тракте, к западу от Золотой Равнины. И уж наверняка не вблизи города. Похоже, царь поспешил обогнать свое войско.
Как и большинство его благородных союзников, отметила Неферата, с каждой секундой раздражаясь все сильнее.
Все, абсолютно все в походе Ламашиззара на Махрак пошло не по плану, а теперь он рискует пробудить гнев народа, в чьей поддержке будет отчаянно нуждаться в ближайшие годы.
— Где царь сейчас? — холодно спросила она.
Тщательно сохраняемое на лице выражение спокойствия и уверенности вдруг оставило визиря.
— Он… он в подвалах, — подавленным голосом произнес Убайд. — Пошел со своими людьми прямо туда…
— В подвалах?! — вскипела Неферата. — Зачем? Посчитать кувшины с зерном и медом?
— Я… — запнулся Убайд. — Я не уверен, что могу это сказать…
— Зубы Асаф! — выругалась царица. — Это был сарказм, Убайд. Я прекрасно знаю, что он там делает. Отведи меня к нему.